А затем отходит от меня на шага на три и картинно, точно на подиуме, медленно поворачивается.

– Ну как?

– Это уже какой-то гламур.

– Ничего ты не понимаешь, – делает вывод Аля. – Никакой не гламур. Это то, что создано для меня.

По дороге она сообщает, что привезла мне подарок.

– Но сегодня я его тебе, не надейся, дарить не буду. Для этого подарка нужен простор…

– А когда?

Аля объясняет, что у нее разработан особый план. Завтра мы с тобой на пару дней едем на дачу. Ты же можешь оставить свою работу на пару дней? Там в торжественной обстановке и подарю.

– А сестра тебе разрешила?

Дача, собственно, принадлежит не ей, а сестре.

– Ну, я сказала, что хочу побыть вместе… с одним приятелем…

– Ничего себе!.. И что ты получила в ответ?

– Ну, Лариса ответила, что я – слишком легкомысленный человек.

– А ты легкомысленный человек?

– До предела!

Она вздыхает.

– Так это же хорошо, – говорю я.

– Мне тоже кажется, что это хорошо, – говорит Аля.

По крайней мере, в этом вопросе согласие у нас полное. И вместе с тем всякое положительное явление отбрасывает некую тень. Обнаруживается это буквально на следующий день, когда Аля, подхватив меня опять-таки в районе Сенной, везет на дачу.

Впрочем, сначала все складывается благополучно. Мы довольно быстро проскакиваем Московский проспект, где, наверное, по случаю выходных, транспорта почти нет, минуем Пулковские высоты, несущие на себе серые астрономические купола, и, прокрутив головокружительный кульбит по развязке, съезжаем на областную дорогу, размеченную синими табличками деревень.