Дож посмотрел на Ипато, и тот сказал, то ли плохо скрывая волнение, то ли хорошо играя его:
– Разве по закону и по совести занимает трон Роман Лакапин? Нет, он должен был давно уже уступить престол Константину Багрянородному, истинному императору! Роман – всего лишь опекун Константина и его василеопатор,[45] но не слишком ли заигрался Лакапин? Не слишком ли он злоупотребил доверием Багрянородного и терпением его?! – Голос Ипато всё поднимался и поднимался, доходя до обличающих громов, и вдруг скатился до вкрадчивых тонов: – Так почему бы вам не помочь свершиться правосудию? Пусть восторжествует справедливость! Тем самым вы заслужите почёт и уважение и нового базилевса, и Венеции, ведь мы не оставим вас одного на поле брани.
Олег помолчал, переваривая новость. Ишь как его подняли! Огибая, обтекая пугающую прямоту, предлагают состряпать заговор под лозунгом «Долой царя!». Почёт… Это как? «Наградить посмертно»? Нет уж, увольте… Хотя отказа у него не примут – как спасли, так и обратно утопят. Хотя нет, прирежут скорее – тяжелая поступь Орма была слышна хорошо. Ох, не зря Ипато провёл его близ эшафота… Ох, не зря… Запугивал, сволочь. С другой стороны, геройствовать он тоже не собирается. «Жизнь за царя» – это не его опера…
– А чего добивается Венеция? – полюбопытствовал Олег. – Чего вы ждёте от нового базилевса?
Напряженное лицо Ипато исказилось от улыбки – поддаётся магистр!
– Наши притязания скромны, – сказал дож, – и не выходят за рамки торговли. Мы даже не требуем независимости! Зачем? Нам и так хорошо. Но вот дань снять бы с нас желательно. И порты имперские бы открыть для прямой торговли. И пошлины бы уменьшить. Вот и всё!
Олег помолчал, соображая. Копнуть ему давешние события или погодить? Копнём, пожалуй. Хуже не будет…
– Меня возвели в магистры из благодарности за то, что я предотвратил покушение на базилевса, – осторожно проговорил Сухов, будто ступая по канату над пропастью.
– Нам это известно, – кивнул Кандиано.
– Меня интересует, не были ли вы замешаны в том покушении, высочайший? – бухнул Олег. – А то уж больно много венецианцев попадалось мне, и все почему-то далеки были от благих намерений…
Дож нахмурился, переглянулся с Ипато и пожал плечами.
– Вы считаете это мудрым, – спросил он не без сарказма, – подбивать к свержению императора того самого человека, который раскрыл прежний заговор? Нет, синьор Олегарий, мы не причастны к покушению на базилевса. Клянусь мощами святого Марка!
Сухов подумал.
– Если я возьмусь за дело, – медленно проговорил он, – то людей, охочих и умелых, найду без труда. Однако тратить на это собственное золото я не намерен…
– Мы обеспечим вас любою суммой! – заверил его дож. – Доставить, куда надо, людей или оружие – тоже не проблема. Флот у нас велик и весьма приличен.
Олег покивал и сказал, подводя черту:
– И последнее. Если меня постигнет неудача, то всё кончится моей гибелью. Но и в случае успеха мне не стоит рассчитывать на покой, ибо кто помешает базилевсу принудить меня, скажем, принять постриг? Или подвергнуть осмеянию и сослать в каменоломни? А посему я хочу заручиться вашей поддержкой, высочайший. Хочу быть уверенным, что всегда найду покой и убережение в Светлейшей Республике Венеции… Именно поэтому я не прошу у вас платы за ту опасную работу, которую берусь выполнить. Мне не нужны деньги, я хочу иметь в Венеции хороший дом, куда всегда мог бы вернуться.
Дож качнул скипетром и проговорил:
– Синьор Олегарий, у вас будет лучший дом в этом городе!
– Тогда вернемся к делам насущным. Думается, что оправдать высокое доверие дожа, а заодно сослужить хорошую службу Венеции я мог бы и вдалеке от Священных Палат – здесь, в Италии. Базилевсом я послан на штурм Неаполя и Капуи, – слегка приврал Олег, – дабы запугать князя Беневентского Ландульфа, но моим варангам всё равно, на какой город идти приступом. Так что мы бы вполне могли напасть… мм… ну, скажем, на Гаэту. Или на Амальфи… Кажется мне, амальфитанцы изрядно досаждают вам на море, соперничая с Венецией в торговле с сарацинами.