12.

— Как это сбежали?! Что — прорвались на «Комсомольской» к своим??? Что значит — понесли большие потери и отошли? И Логинов лично возглавил…? Опознали…? Значит так, если не вернете позиции к двадцати двум часам — под трибунал пойдете! И не надо мне ваших оправданий!

Москвин в ярости швырнул трубку на рычаг телефона. Легкий стук — и в кабинет Председателя вошел его личный секретарь.

— Товарищ Москвин, последняя сводка. Противник подтянул оба охранных батальона, они развернуты на «Комсомольской», «Курской» и «Тургеневской». «Кузнецкий мост» и переход на «Лубянку» занял спецназ Мельникова. Звонил полковник Мельников — он ожидает вас на «Комсомольской».

Зазвонил телефон. Москвин поднял трубку.

— Господин Твалтвадзе? Георгий Авросиевич, рад вас слышать! Предлагаете переговоры? А господин Яремчук? Подал в отставку… Полковник Мельников? Более не уполномочен? Хорошо, я готов вести переговоры — место и время пусть согласуют наши секретари. Спасибо, что позвонили, рад был вас слышать!

Москвин не лукавил — он был действительно рад слышать Твалтвадзе. Звонок последнего позволял в, казалось бы проигрышной ситуации, «сохранить лицо» — в первую очередь перед Советом. Да, звонок был не только своевременным и неожиданным, он был поистине подарком судьбы для Москвина.

Мельников вытянул ноги к огню.

— Опять херовы политики все решили по-своему. Струсили — и слили. Отдали-таки красным «Комсомольскую» и «Красные ворота»… Если бы это произошло до возвращения Логинова и Эда — а, главное, до выхода батальонов на рубежи развертывания — это еще могло бы быть оправданным, но когда все козыри были уже у нас на руках…

— А Логинов-то — Мужик… Я думал, так — ни то не се, канцелярская крыса… А он-то — подхватил автомат — и в атаку пошел. И даже пару раз бойцов в атаку поднял — матюками, пинками и личным примером. Хех… Как-то они теперь с Твалтвадзе ладить будут — после того, что этот… чудила грешный учудил… — Хантер почесал бритый затылок и отхлебнул из кружки. После выпитого (а выпито в этот вечер было немало) его потянуло на разговоры.

Вдруг из тоннеля послышались голоса, и вскоре через станцию, подгоняемые конвоирами в камуфляже, прошли спотыкающиеся избитые люди, держащие связанные руки на головах.

— Не задерживаться! Быстро! Быстро! — конвоиры подталкивали несчастных прикладами и стволами автоматов. Процессия скрылась в темноте.

— Пленные… С Лубянки или еще откуда… — процедил Мельников.

— Мля, все равно как с нелюдью с ними обращаются… Когда мы у красных в плену были, нас никто и пальцем не тронул. А у этих на лицах живого места нет…

Из тоннеля раздались автоматные очереди, крики — и через минуту опять наступила тишина. Хлопнул одиночный, потом еще и еще. И снова тихо. Из тоннеля вынырнули давешние конвоиры — уже без пленных, камуфляж у некоторых был забрызган чем-то темным.

— Эй, парни! Чего случилось-то? — окликнул их «Бурят».

— Не твое дело нах! — мрачно огрызнулся один из конвойных.

Другой оказался словоохотливее:

— Красных сук в расход вывели… чтоб знали, нах! Мы и их гребаное гнездо сожжем в звезду. Всех перебьем, нах…