— Да, — гроссмейстер встал, — но у меня есть план помериться силами с Сатаной… дипломатическими методами. — Он бросил взгляд на Старки, задумчиво сидевшего во время всей беседы.

Сэр Оливер понял взгляд магистра и незаметно кивнул головой.

— Вы чрезмерно горды! — опять гневно воскликнул епископ.

Когда епископ удалился, сэр Старки доложил, что ночью, явно стараясь сохранить секретность, в турецкую флотилию прибыло небольшое судно и незаметно встало на якорь среди других крупных судов.

— Вы считаете, что это прибыл султан? Или с судном переправлена Укладка? — спросил ля Валетт.

— Возможен любой вариант, — начал медленно рассуждать Старки, — может быть, Сулейману и хочется лично завершить победную осаду и остаться в истории султаном, разгромившим Орден госпитальеров. Но, во-первых, он мог это сделать еще на Родосе, во-вторых, более всего ему хочется остаться в истории этаким Сулейманом Великолепным, покровителем искусств и восточным джентльменом. Все же неприглядные дела перепоручать другим — визирям и военачальникам. Я думаю (и повторяю), что Укладка в любом случае у султана. Фактически, он — крайне жестокий деспот, способный на все. Но воспользоваться ею он мог поручить Мустафе.

— Я немного устал от трудного разговора с епископом. Подумайте, Оливер, что можно предпринять, чтобы проделать нужные разведывательные мероприятия… Хотя, нет… Нет времени на разведку! Выкрасть бы эту Укладку! — вдруг воскликнул магистр.

— Отличная идея, великий магистр! — Старки отдал честь и ушел.

Дальнейшие события развивались очень неровно для воюющих сторон. Окружив Биргу, турки не предприняли сразу решительной атаки, ограничившись обстрелом. В турецком стане наблюдался ропот. Потери мусульман были велики, не хватало продовольствия и питьевой воды. Осада затягивается… Много больных.

Госпитальерам, наоборот, Бог войны послал помощь: в Биргу сумел переправиться с Сицилии отряд из тысячи аркебузиров и 42 рыцарей. Оптимистичный утренний звон храмовых колоколов ввергли турок в еще большее уныние и ярость одновременно.

12 июля, еще на заре, сэр Старки появился в резиденции великого магистра.

— Я хочу доложить следующий план, — начал Старки, — турки регулярно доставляют к форту десант. Я, среди десятка мальтийцев, вплавь доберусь до одной из турецких лодок, доставивших десант. Мальтийцев нужно заранее предупредить. Добравшись до одного из больших судов, я сообщу старшему охраннику, что я турок, еще в юности попавший в плен, а затем в рабство к иоаннитам, что мальтийцы — мои сообщники и что у меня есть важнейшее и секретное сообщение лично Мустафе. Ему я скажу, что много лет занимался работами по укреплению крепостных стен и знаю одну потайную дверь, которая не охраняется, и ее засов можно открыть изнутри легким движением пальца.

— Я знаю, что у вас прекрасный турецкий, но внешне вы похожи на европейца, — заметил ля Валетт.

— Я скажу в этом случае, что моя мать была гречанкой, а отец турок, и я был воспитан в турецких обычаях и традициях.

— Это все очень опасно. Да знаете ли вы хоть одну молитву ислама и всю обрядность?

— Знаю.

— Но где уверенность, что вас доставят к Мустафе-паше и что он «клюнет» на приманку? — воскликнул гроссмейстер.

— Я имею в своем арсенале несколько тактических маневров, чтобы остаться живым при том или ином развитии событий. Не хотелось бы сейчас вдаваться в подробности.

— Подробности — Бог! От них и зависит вся операция! — снова воскликнул магистр.

— Не нужно беспокоиться. Я приготовил много живописных ярких красок, деталей из «своей жизни». Я, смею уверить, хороший фантазер и актер, а Мустафа известен как азартный игрок, и он не сможет отказать себе в удовольствии «сделать красивый ход» и выслужиться перед султаном.