— А… — начал было полковник.

— Ещё раз извините: я не готова сейчас прочесть лекцию.

— Это вы нас извините, — поклонился доктор и отошёл к двери.

— Что стоишь, капитан? Сфотографируй здесь все и пакуй эту штуковину, — он указал на Укладку. — А вы, уважаемые чудотворцы, распишитесь вот здесь. О неразглашении.

— Что, и мы тоже? — рассмеялась Верочка.

— Так положено. Всем, без исключения, — сурово отрезал Луценко.

— А можно, я оставлю автограф кровью? Той, двойника, — Андрей уже хотел обмакнуть палец в лужицу.

— Попрошу посерьёзней! — вскрикнул полковник.

— Я более, чем серьёзен. Сегодня событие серьёзное: и для нас с Верой Яновной, да и для многих, многих людей, — Андрей Петрович посмотрел на офицеров своим тяжелым равнодушно-брезгливым взглядом.

Верочка быстро нашлась, смягчив разговор:

— Наверное, служба безопасности опасается, что твоя роспись кровью двойника исчезнет.

У неё раздался телефонный звонок. Луценко поднёс палец к своим губам, давая понять, чтобы женщина не сболтнула лишнего.

— Это Деев, — успокоила она полковника.

Отошла в сторону, поговорила и отдала телефон старшему офицеру.

— Вас.

Судя по ответам полковника: «Да, Александр Владимирович… Так точно… Нет… Но…» Деев дал кое-какие важные распоряжения.

— Давайте к выходу. Время, — сказал Луценко, отдавая Вере телефон. — Да, ещё… Расписки не нужны…неделю шкатулка побудет у нас, мы её поизучаем… и здесь поизучаем, — он посмотрел на потолок, на пятна, покачал головой, — затем артефакт будет передан в МИД.

Капитан осторожно вынес Укладку, полковник самолично опечатал дверь. Прежде чем сесть по машинам Луценко ещё раз спросил Веру Яновну.

— Может, всё-таки вызвать Олега Сергеевича? Я могу доставить его вертолётом.

— Зачем профессору подниматься в небо, а затем погружаться… И зачем отрывать от мира Яви на даче, с семьёй и погружаться в миры Нави и Прави. Подождёт, подождёт шкатулка до понедельника.