— Я верю вам, Вера Яновна.

Андрей наконец снял с пальца петлевой крест и надел на палец левой руки Веры.

— Поноси, пожалуйста. До дома, — попросил он.

Когда уже в своей машине они ехали домой, на Смольную набережную, мужчина рассуждал:

— Жаль, что мы отдали Укладку, не покрутив её в своих руках, не показав в усадьбе…

— Не нужно тащить такое в дом. Кто ведь знает… — устало сказала Вера.

Поднявшись в квартиру сразу, не сговариваясь, подошли к окну. Их будто притянуло. Купола собора спокойно отражали свет ночных огней.

— Спасибо! — Андрей взял Верочку за руку.

— И тебе спасибо! — она прижалась плечом к плечу мужчины.

— Я не устаю удивляться твоим талантам, знаниям и мужеству.

— А я твоим!

— Я хочу тебя спросить…

Андрей Петрович медлил, может быть не желая возвращаться даже мыслями в ту комнату в монастыре, а может опасаясь чего-то.

— Я беспокоюсь за тебя, — сказал он, сжав её ладошку. — И за нашего совёнка.

— Да что ты, со мной все в порядке, — прошептала Верочка. — Это я беспокоюсь за тебя.

— Ты, наверное, думаешь, что если никто из спецкомитета не увидел белую чайку, то и я тоже?

— Не думаю так, — она тревожно опустила глаза.

— Эта чайка… Она сначала кружила над моей головой… мне становилось все лучше… Когда вы спустили меня со стремянки, птица лежала мёртвой в луже крови… Мёртвая чайка. Помнишь знак в Валетте?

— Помню, дорогой. Когда ты положил невидимую птицу на подоконник, она ведь начала оживать.

— Но её крыло! Она потеряла крыло! Я знаю — это твой двойник! Ты отдала его мне! Ты отдала мне своё крыло!!!