— Хочется предупредить вас, что у нас узко-специальные цели и никаких итоговых документов мы через месяц не сможем представить. Мы же не специалисты в ремонтно-реставрационных работах, — сказала Вера, сделав вежливо-холодную гримасу.

Андрей поспешил смягчить тон подруги:

— Список опасных трещин и таинственных камер с кладами мы обещаем передать вам. В меру наших способностей, разумеется.

Вера Яновна бросила на него насмешливый взгляд и затем, мгновенно обратив этот взгляд в доверительно-детский, спросила Викторию Евсеевну:

— Как же мы решим вопрос с нашим режимом работы у вас?

— Я в течение двух дней согласую этот режим с начальником охраны, с главным бухгалтером и прочими. Вы же понимаете, что в бухгалтерию, в отдел кадров и ещё ряд помещений я не вправе… Многое в субаренде… Чужое имущество…

— Да, мы понимаем.

— Попытаемся сделать так, чтобы охранники открывали вам двери и ждали за ними. Но кое-где возможен досмотр… Извините… Я всё попытаюсь организовать… В меру моих возможностей, естественно. В субботу утром, часов в 10 я позвоню и подготовлю новые пропуска. Я, между прочим, работаю часто и по субботам. Так что милости просим.

Парочка изыскателей поблагодарили Викторию Евсеевну, и, обнадёженные её заверениями, отправились домой. В машине Вера, поглаживая андреево бедро, весело сказала:

— Большего я и не ожидала. Но как ты сумел вовремя и точно про ключицу!

— А ты про голеностоп! — подхватил Андрей и тоже положил руку женщине на бедро.

Когда они легли в кровать, и чувственность завибрировала и была готова перейти в страсть, Верочка не смогла удержаться от вечной женской привычки попросить о чём-нибудь мужчину перед этим:

— Обещай поговорить с Борисом Ильичом и в пятницу закончить с работой в Гатчине. У вас ведь был договор на месяц.

Андрей сбросил руку с её груди и жёстко проговорил, медленно, разделяя слова:

— Я начинаю часто увольняться. Я также не хочу приобретать привычки зависимого человека. Не хочу, чтобы и ты приобретала привычки…

Верочка не дала ему договорить. Положила ладошку мужчине на рот и проворковала на ухо:

— Прости мой бабий тон. Но мы ведь одна… семья, — она неуверенно выговорила последнее слово.

Андрей примирительно положил руку обратно:

— Мне больше нравится тётушкино словечко: «банда», — он улыбнулся и ласково поцеловал Веру — давай не будем играть высокими словами, смысл которых больше их обычного значения. Конечно мы — семья, двое на крохотном необитаемом острове.

Верочка уже горячо дышала ему в ухо.