— Вы еще очень молоды, милая Ирина, а в то же время как филолог должны уважать слова Гете: «Единственный способ омолодиться — это волочиться за молоденькими девушками», — наставительно сказал Андрей.
— Ага, а плата за это — отдать душу дьяволу, как Фауст, — наступала девушка, — и не очень-то Вера молоденькая.
— Внучка, не спорь, милая. Андрей Петрович, конечно, прав. Он просто, как всегда, немного ироничен. — Мария Родиславовна привстала, чтобы уйти и добавила: Ужасно скучно проводить время вдвоем с мужчиной даже в деловой обстановке, если в этих отношениях нет хоть капли поэзии и совсем чуточку флирта. Как две чаши, одна богемского, другая венецианского стекла, стоящие рядом долгие годы без вина.
И ушла, ступая тихо, будто бережно неся за собой шлейф воспоминаний.
В саду веяло утренней прохладой. Девушка достала андрееву повесть. Она почему-то была «не в духе».
— Я выборочно прочитаю несколько отрывков вслух и спрошу потом кое о чем. Это займет немного времени, — попросила Ирина.
— Да, конечно, если смогу — отвечу, — приободрил ее Андрей.
Отрывки касались легенды об апостоле Павле и Змее.
— Это написано от лица свидетеля, человека с затонувшего судна? — спросила девушка.
— Да, — ответил Андрей, вглядываясь в лицо Ирины.
— Меня интересует, собственно, какие первоисточники и насколько подробно вы изучали в работе над повестью, — серьезно спросила Ирина. — Может быть, даже древние документы?
— Эпизод со змеей описан в греческом тексте, что-то брал из Деяний Святых Апостолов. Всех деталей я уже не помню. Прошло почти 20 лет. Но почему и вас, и ваших родных так волнует этот эпизод? — рассеяно ответил Андрей.
— Теперь более года не дает покоя Верочке. Она кое-что уже «расшифровала» в том
— Вы чем-то, Ирина, сильно взволнованы. Чем? — мужчина строго смотрел в глаза девушки.
— Я трусиха и боюсь этой поездки. Вера не хочет, чтобы излишне волновалась бабуля. И меня, и бабулю не посвящает в детали. Но я… лечу на следующий день после вас с сестрой. И… я лечу не на Мальту, а в Сиракузы. Это рядышком. Для подстраховки. С бабулей вам не нужно об этом говорить.
Ирина ушла. Андрей принялся читать. Почерк стал совсем торопливым. Может быть, самочувствие профессора стало хуже, а может, какая-то неведомая сила мешала писать. Г.Н. описывал конец Византии. Фразы сжатые, отрывистые, с большими пропусками, лишь изредка давался анализ ситуации и звучали собственные рассуждения профессора.
«В последние годы Византия жила в окружении врагов, искала друзей и чувствовала конец».
«Территория Византии сужалась, а турецкие владения расширялись».
«В 1451 году турецким султаном становится Мухаммед (Мехмед Второй), девятнадцати лет. Он одновременно и коварен, и учен, пылок и любит искусство, отважный воин, лицемерный дипломат и гениальный стратег-военачальник. Он читает Цезаря и Аристотеля в подлинниках».
«Мехмед знает, что понимания между греческой и римской церковью как не было, так и нет, и помощи Константинополю ждать неоткуда!».