В ту пору Кириллу было тоскливо и одиноко, как никогда в жизни. Декабрь 1995 года – не в счет. Тогда он беспробудно пил, все дни слились в череду бесконечных походов по тульским злачным местам с друзьями, неразборчивых связей с девушками и жуткого похмелья по утрам. Сейчас дело было в другом, Кирилл не пил, погрузился с головой в работу и старался уделять внимание супруге и сыну. Хотя работа приносила хороший доход, сын умилял детской непосредственностью, а жена делала всё, чтобы жизнь мужа была комфортной, Кирилл ощущал себя лишним и дома, и на работе, и на улицах города, где царил предпраздничный хаос. Ему не хотелось бок о бок с другими бегать по магазинам за подарками. Зачем это делать, если Марина уже продумала подарки и сыну, и матери, и бабе Вале? Он купил супруге золотые серёжки с сапфирами. Марина, как и любая женщина, была неравнодушна к дорогим побрякушкам, и Кирилл уже представлял восторг на лице жены, когда она после боя курантов откроет бархатную коробочку и увидит украшения из золота. Но он купил серьги по баснословной цене не для того, чтобы удивить или порадовать супругу, а для удовлетворения собственного эго. Хотелось подкупить совесть и уменьшить чувство вины перед Мариной. Если он не мог подарить жене самое главное, что есть в браке, любовь и верность, то дорогие украшения немного заглушали это надоедливое и омерзительное чувство.

В последние месяцы у Кирилла выработалось стойкое ощущение никчемности, граничащее с паранойей. Он считал себя полным ничтожеством, поддонком, не стоящим мизинца жены. Такое состояние медленно убивало, и он не знал, как с ним справиться. Кирилл перестал общаться с друзьями. С Саней установил дистанцию и старался пересекаться только по работе. Предложения друга посидеть в баре за кружечкой пива или зайти к нему в гости на выходных незамедлительно отвергал. Немногочисленные сотрудники ЧП Семёнова уговаривали начальника устроить новогодний корпоратив, но Кирилл отвечал на предложение подчиненных коротко: «Поживём – увидим». Ему не хотелось ни с кем встречаться, разговаривать с людьми стало смертной мукой. Он не хотел никому изливать душу, все моральные страдания переживал в одиночку. То, что на него стали косо смотреть коллеги по работе, Кирилла совершенно не волновало. Мнение лишь одного человека имело смысл.

Алину последний раз он видел в начале сентября, после поездки в Питер. Когда она, испуганная звонком мужа, попросила быстрее довезти её до Тулы, выпрыгнула из «мустанга» и исчезла в темноте позднего вечера. Вернувшись домой, Кирилл долго не мог выйти из машины, обдумывая, как дальше жить, как смотреть жене в глаза, и стоит ли вообще продолжать семейные отношения, которые он не раз предавал. Решившись всё же пойти домой и сделать вид, что ничего не произошло, Кирилл покинул салон автомобиля и направился в сторону подъезда. Он оправдывал себя тем, что не хочет снова стать причиной страданий жены. Марина не заслуживала такого отношения. Кирилл прекрасно понимал, что поступает с женой подло, но признаться ей в измене не мог. Правда окончательно разобьёт её сердце, а он никогда не сможет себе этого простить. В то же время Кирилл осознавал, что обманывает себя, и если бы Алина дала хоть крошечный лучик надежды, он не раздумывая ушёл бы от жены, оставив её с растоптанной женской гордостью, и ещё больше осознавал себя настоящим мерзавцем.

Неопределенность в отношениях с Алиной не давала покоя. Если бы Кирилл был уверен, что она уйдет от мужа, то смог бы поставить все точки над i в сложившейся ситуации. Да, тогда бы он бросил жену и никогда не вернулся бы к опостылевшим отношениям. Но он знал, со слов Алины, что собой представляет её муж, прекрасно понимал: развестись будет совсем не просто. И хотела ли она сама уйти от Игоря Романова? Этот вопрос сводил Кирилла с ума.

Когда в тот вечер после поездки в Санкт-Петербург он появился в квартире, Ваня уже спал. Марина пила чай на кухне и смотрела по телевизору «Секретные материалы». Кирилл подошёл сзади к жене, приобнял её за плечи и зарылся лицом в светлые, короткие волосы. Он не знал, что сказать. Молчание прервала Марина.

– Как съездил в Петербург?

– Нормально. Только устал.

– Много работы было?

– Давай завтра поговорим о работе. Уже поздно. Я спать хочу ужасно. Десять часов за рулем был.

– Хорошо, дорогой. Иди, ложись спать. Я фильм досмотрю и тоже лягу.

Кирилл поцеловал жену в затылок и поплёлся в комнату. Он долго не мог заснуть. Воображение рисовало образ испуганной Алины, в ушах до сих пор звучал её голос:

– Мне страшно. Я боюсь за Колю, за себя. И за Игоря тоже боюсь… Я люблю тебя.

Как бы он хотел сейчас быть с ней, обнять, успокоить, прижать к себе. Кирилл слышал, что Марина пошла в ванную. Он быстро взял с прикроватной тумбочки телефон и написал Алине эсэмэс:

«Как ты? Добралась до дома? С тобой и с сыном всё в порядке? Напиши мне, как только сможешь».

Кирилл нажал «отправить» и тут же удалил сообщение. Он был уверен, что Марина не читает его эсэмэс, но пока Кирилл находился в таком неопределенном положении, не знал, как сложится дальнейшая жизнь с Мариной или без неё, то и не хотел рисковать тем, что имел сейчас, хотя ему было самому противно от этого.

Алина не ответила. Она молчала и в тот день после поездки, и спустя неделю, и через месяц. На следующий день после возвращения Кирилла из Петербурга в телевизионных новостях вскользь упомянули о нападении на главу банка «Европа кредит» Романа Финкильштейна и директора строительной корпорации «Дом элит» Игоря Романова. Водитель Игоря Романова был ранен и находился в одной из московских больниц, преступники скрылись, ведётся расследование. Показали ролик, где Игорь Романов в безупречном деловом костюме выходит из чёрного «мерседеса» в сопровождении охраны, к нему подбегают несколько журналистов с микрофонами, он равнодушно смотрит в камеру и холодным, бесстрастным голосом произносит: «Без комментариев».

Больше Игоря не показывали по телевизору, но Кириллу хватило и тех нескольких секунд, чтобы увидеть, насколько муж Алины силён, мощная мужская харизма чувствовалась даже по другую сторону экрана. Кирилл перестал верить Алине.

«Она врала мне. Если бы хотела уйти от мужа, то ушла бы, но она до сих пор с ним. От таких мужчин не уходят. Я по сравнению с ним мелкая сошка, тля, которую можно без труда раздавить носком ботинка. Он мужественен, уверен в себе, это чувствуется сразу. Теперь понятно, почему в семнадцать лет она не смогла перед ним устоять. И она врёт мне, что не любит его. А любит ли она меня? Любила когда-нибудь?»

Нервное состояние Кирилла усугублялось ещё и тем, что Алина не отвечала ни на электронные письма, ни на эсэмэс, а позвонить он не решался.

«Если она хочет остаться с мужем, так зачем ей мешать», – Кирилл постоянно мучил себя подобными мыслями.