Чай выпили молча. Потом Александр осторожно спросил:

— Как насчет Сергея? Когда его отдадут?

— Завтра в одиннадцать, — ответил Геннадий Ильич, глядя в чашку. — Поедешь со мной? Я все заказал и оплатил. Просто поприсутствуем. Чтобы ему одному не так страшно.

Александр проглотил комок в горле и кивнул.

Похороны заняли совсем немного времени. Геннадий Ильич никого не известил, поэтому у могильного холмика стоял только он с братом. Подмораживало. Небо было темное, готовое разродиться снегопадом. Кладбище было заснежено, и лишь возле свежих могил белизна была изгажена рыжей глиной.

— Почти рядом лежат, — произнес Геннадий Ильич после продолжительного молчания. — Наверное, это хорошо. Если что-то есть потом, после смерти.

— Смотря что, — пробормотал Александр.

Они постояли еще с минуту и пошли. На аллее к ним приблизилась компания из пяти человек. Это были молодые, крепкие парни в трикотажных шапочках и спортивных штанах. Геннадий Ильич никогда не видел их прежде, но сразу догадался, кто они такие.

Крепыш, выступивший вперед, произнес с некоторой обидой:

— Предупредили бы. Серега нам не чужой.

— Чужой, — отрезал Геннадий Ильич. — Проваливайте. Хотя бы теперь оставьте его в покое.

— Мы вам сочувствуем, — забубнили спортсмены. — Не наша вина. На его месте мог бы оказаться любой.

— Но оказался он.

— Так вышло, — сказал крепыш. — Мы деньги собрали. Вот.

Он полез за пазуху и достал оттуда сверток.

— Предлагаешь взять? — спросил Геннадий Ильич.

— Для вас же скидывались.

— Я на эти деньги куплю оружие. И перестреляю всю вашу братию.

У Крепыша побелел нос и покраснели щеки.

— Дело ваше, на что тратить, — сказал он. — Только зря вы так. Мы от чистого сердца.