— Наше дело — спасать живых, а не с мертвецами возиться.

— Но я не могу. Это вообще не моя жена.

Медсестра вскинула голову, в ее глазах появились искорки интереса.

— Сочувствую, — сказал врач. — Могут возникнуть осложнения.

— Мне не нужны осложнения, — быстро произнес Валентин. — Вы увезите ее, пожалуйста, куда положено. Я заплачу.

— Ну…

Врач изобразил сомнение. Оно рассеялось, когда Валентин сунул ему двести долларов. Был позван снизу водитель с носилками и черным мешком. Медики действовали слаженно и умело. Не прошло и трех минут, как на память о случившемся остались только изгаженные полы.

«Они ведь в машине ездят, — тупо подумал Валентин. — Почему обувь грязная? Могли бы бахилами пользоваться, что ли… Люся! Люсенька… Какой ужас!»

На глазах Валентина выступили слезы. Только теперь он по-настоящему осознал, какое горе пережил. Его любимая женщина умерла. Больше он не услышит, как она смеется, не увидит нежность в ее глазах, не съест приготовленное ею блюдо. Трагедия. Непоправимая трагедия.

Он сидел на стуле с кистями рук, зажатыми между коленями, и опущенной головой. Он был настолько поглощен чувством утраты, что не услышал появления Геннадия Ильича Карачая. Просто в поле его зрения появились ботинки, и он поднял взгляд. Слезы катились по его щекам, но Валентин не вытирал их. Он хотел, чтобы Люсин муж видел, как сильно он страдает.

— Ее увезли, — сказал Валентин. — Беда какая. Сердце остановилось. Все так неожиданно случилось.

Губы Геннадия Ильича были плотно сжаты. Он разлепил их только затем, чтобы поинтересоваться:

— А как должно было случиться? Ожиданно?

Такая странная постановка вопроса застигла Валентина врасплох. Не зная, что ответить, он пожал плечами.

— Значит, увезли? — уточнил Геннадий Ильич. — Давно?

— Недавно. Если вы на машине, то догоните. Вполне.

— Зачем?

Еще один дурацкий вопрос. Настолько дикий, что у Валентина вырвался из горла нервный смешок.

— Тебе весело? — поинтересовался Геннадий Ильич.

Его голос был вкрадчив.