Желнов: Даже когда он стал главой государства?
Березовский: Даже когда он стал главой государства.
Желнов: То есть вы считаете, что тон обращения не должен меняться, когда ваш хороший знакомый становится президентом?
Березовский: Подождите секундочку, давайте последовательно. Я поддерживал Путина не потому, что он был мой хороший знакомый. Я поддерживал его только по той причине, что считал, — и мы с ним неоднократно на эту тему говорили, — что он будет продолжать реформы, которые начал Борис Николаевич Ельцин, будет избегать тех многочисленных ошибок, которые Ельцин допускал, но вектор развития России не будет изменен. И это была привилегия за то, что я много помогал ему (и всем нам, как я считаю) в борьбе против Примакова и Лужкова. Это была альтернатива, на самом деле это как-то забывают.
Да, Путин плохой, но и сегодня я говорю, что это лучше, чем Примаков. И когда он уже стал президентом, мы регулярно встречались с ним и действительно он выполнял нашу договоренность, что он выслушивает мои аргументы, если я не согласен с тем, что он делает.
Желнов: И вы можете обращаться к нему?
Березовский: Я могу, естественно. Просто я не люблю этого лицемерия, знаете, когда: «Владимир Владимирович», а отошли в сторону, и — «Володя». И первый, по существу, публичный конфликт возник, когда Путин принял решение о том, чтобы сформировать семь федеральных округов и инициировал право снимать губернаторов, если против них возбуждено уголовное дело. То есть таким образом как бы поменялась вся конструкция власти. Тогда еще не было идеи отменить выборы губернаторов, но она уже стала витать в воздухе. Он уже присваивал право на то, чтобы избранные народом губернаторы отстранялись от власти совсем не народом, который их избрал. И я с ним этот вопрос обсуждал. И он не согласился с моей точкой зрения. И тогда я ему сказал: «Ну, мы же с тобой договорились, тогда я ухожу на открытую позицию». И я написал ему письмо, которое было опубликовано в «Коммерсанте» в конце мая 2000 года. Обращение там было вполне уважительное, по-моему: «Уважаемый Владимир Владимирович…»
Но дальше события развивались достаточно стремительно — подводная лодка «Курск», вы помните все это. И в конечном счете я уехал из России. Я абсолютно сознательно сделал этот выбор, поскольку понял, что его кагэбэшное окружение оказывает на него доминирующее влияние, и сказывается его менталитет — все делать закрыто: публично говорить одно, делать другое и так далее. И я понял, что внутреннюю битву с этими профессиональными разведчиками и провокаторами я никогда не выиграю. Я принял это тяжелое решение и сказал своей жене Лене, что у нас есть два варианта: «Мы остаемся в России. У меня самые лучшие отношения с Путиным, я буду одним из самых близких к нему людей, но я тебе говорю, Лена: максимум 10 лет, и я буду болтаться на рее рядом с ним. Я думаю, даже буду болтаться перед ним, потому что тот разворот, который он сейчас делает, — смертельный для России и для всех, кто будет поддерживать этот режим. Я ничего изменить не могу. Ну а если мы уедем, то есть шанс выжить. Будет тяжело, потому что нас будут преследовать».
Я все это сказал 11 лет тому назад, когда мы уезжали. И тем не менее мне очень сложно от него дистанцироваться, потому что будут говорить: «Вот, ты сам ему помогал, а теперь ты…» Это, в общем, происходило до 2007–2008 года, потому что ведь считали, что я в сговоре с Путиным: он — good guy, я — bad guy, и прочее.
Желнов: А если говорить об оппозиции — вы, очевидно, поддерживаете Болотную. Но не кажется ли вам, что этими письмами вы немножко стравливаете саму идею оппозиционности — потому что вся негативная энергия, которая должна быть направлена на оппозицию со стороны власти, направляется на ваши обращения?
Березовский: Мне многие мои приятели говорят: «Послушай, давай попробуем сделать так, чтобы ты стал положительным героем».
Желнов: Это возможно?
Березовский: Сейчас объясню. «И тогда ты будешь вот таким же, как на площади». А я говорю: «Но тогда я буду одним из них». Их сегодня считают положительными героями, завтра могут посчитать отрицательными. С Путиным произошло именно так: сначала — герой, а сейчас его ненавидит практически вся страна. Поэтому игра на симпатиях и антипатиях людей — это дешевая история. А вот линия, определяемая собственным взглядом на жизнь, идеологией, — это совершенно другое.
Если вы проанализируете все, что я написал, став политиком, особенно после того, как Путин пришел к власти, то вы обнаружите, что все, что я говорил 10 лет тому назад, так и происходит, к сожалению. Понятно, что общество тоже подчиняется определенным законам развития, и эти законы никто отменить не может: ни Путин, ни патриарх, никто. И поэтому все было очевидно для меня еще в 2000 году. Другое дело, что я ошибался во времени. Я считал, что все произойдет быстрее. Я генетический оптимист, поэтому я считал, что народ прозреет, и так далее, и так далее.
И я говорил много лет тому назад то, о чем сегодня говорят лидеры этой площади. И у меня претензии к этому нет, потому что в науке приоритет принадлежит тому, кто первый сделал открытие, а в политике — тому, кого первого услышали. Поэтому я считаю, что, например, Навальный — герой.
И до этого же говорили: «Преступный режим», — но не слышно было. А Навальный сказал: «Жулики и воры», — и все услышали, потому что он сказал именно в тот момент, когда общество было готово это услышать. Не раньше и не позже. И я лично чувствую, что меня наконец общество догнало.
Желнов: Я хотел у вас спросить про Прохорова. Вы говорили, что это один из немногих олигархов, о котором у вас остались хорошие впечатления и которого вы поддерживаете, даже учитывая, что он действует по договоренности с Кремлем. Как вам кажется, он может стать самостоятельным политиком или нет?
Березовский: Когда я уехал из России, Прохоров, один из немногих, продолжал поддерживать отношения со мной, причем по собственной инициативе. И для меня это принципиально: не когда ты можешь людям что-то дать, а когда они понимают трудности того положения, в которое ты попал. Да, я поддержал идею того, что Прохоров пошел в президенты, потому что считаю, что он самодостаточный сильный человек.
И ПОСТОЛЬКУ-ПОСКОЛЬКУ КРЕМЛЬ ИГРАЕТ, ТО СОВСЕМ НЕ ГРЕХ ИГРАТЬ И С КРЕМЛЕМ, И ПРОТИВ КРЕМЛЯ.