И стая молчала.

Буря, громыхавшая намедни, перетряхнувшая весь замкнутый мир Серых земель, стихла. Но и сейчас что человек, что навьи волки ощущали отголоски той чуждой силы. Она вернула память.

И многое из того, о чем они не просили.

Наконец губы человека дрогнули.

— Подойди.

И первый из стаи, массивный зверь с перечеркнутой шрамом мордой подполз на брюхе к тому, кого волею богов обязан был слушать беспрекословно.

— Силой, данной мне, — сухая рука обхватила посох, подняла с немалым трудом, — я отпускаю тебя…

Посох с силой обрушился на горбатую спину волка. И тот закричал, перевернулся, пополз, оставляя треснувшую шкуру на поляне.

— И возвращаю тебе твое имя, Петер… подойди…

Голый человек, дрожащий от страха и боли, скукожился на земле. А другой волк медленно полз к тому, кто волен был подарить свободу, но не способен был одарить забвением.

Удар.

Крик.

Имя.

— Береслав…

Их было много, произнесенных имен, но меньше, нежели вначале. И Петер завидовал тем, кто не дотянул до последнего дня. Ушли чудовищами?

Лучше так, чем вновь становиться человеком. И, скорчившись на стеклянной траве, он вцепился ногтями в лицо, рыдал без слез, до хрипа, до пены на губах.

А ведьмак все называл и называл имена… и когда последний из стаи получил свой прежний облик, поднялся сам. Он бросил книгу, страницы которой истлели. И посох выронил, а тот рассыпался щепой. Сбросил плащ, оставшись нагим. И лицо вытер, уставился на собственные руки, которые, как и много лет тому, были в крови. Ныне кровь утратила запах и вовсе напоминала собою обыкновенную краску, но он точно знал, что это — именно она.

Горячая.

Лившаяся в каменный кубок…

Он совершил ошибку… но ведь все ошибаются? И теперь боги простили… Боги умеют прощать, а вот люди…