До заката мы двигались почти без остановок, лишь раз совершив короткий привал на легкий перекус и незначительный отдых. Рейны спешили поскорее очутиться на своей территории.

Караван остановился, только когда пурпурное светило коснулось горизонта и раскрасило небосклон лиловым цветом. Лес остался позади, и на ночлег мы устроились у подножья пологого холма. Все настолько устали за время пути, что быстро перекусили остатками припасов и начали готовиться ко сну. Риган организовал смену дозорных на ночь, плантары заговорили растения вокруг стоянки на случай появления недоброжелателей, анимы отпустили своих животных на охоту и попросили охранять нас.

Для Алисы лесные воины расстелили спальный мешок, она сразу же юркнула туда и затихла. Мне хотелось заночевать рядом с ней, но плантары окружили ее плотным кольцом, и пробиться через них можно было, только обратив на себя всеобщее внимание. Пришлось улечься на шкуру, найденную в походном мешке Олифана, среди анимов.

Сон никак не шел, и я, закинув руки за голову, смотрел на звездное небо иного мира. Даже самый опытный астроном не отыскал бы здесь ни одного родного созвездия, но мне чудилось в мириадах сверкающих искорок что-то знакомое.

Родители никогда не выбирались с нами просто в лес за грибами или на шашлыки с палатками, как было принято во многих семьях. Они могли отвезти меня с сестрой в дорогой отель или пансионат, но никак не в условия относительно дикой природы. Но Алиса испытывали удивительную потребность бывать за городом и гулять там, где никто не ходил рядом и не мешал созерцать листики-цветочки, которыми она могла любоваться часами.

Она однажды чудом уговорила меня поехать на целый день к озеру. До сих пор гадаю, как я тогда согласился. В несусветную рань мы уже были на месте, и тут она огорошила меня установкой палатки. Я в жизни ничего подобного не делал, и, конечно, попросил инструкцию. Надо отдать должное, Алиса и не думала смеяться или поддразнивать меня, она с самым серьезным видом объяснила что к чему, и мы вместе возвели первую в моей биографии палатку.

День на природе принес массу новых открытий, а потом Алиса уломала меня остаться там на ночь. Казалось, я совсем свихнулся, что решил не возвращаться в квартиру, где все под рукой и совершенно безопасно, но у меня до сих пор разливается тепло в груди от воспоминания, как мы сидели у костра, обнявшись, и смотрели на звезды. Алиса тогда рассказала кучу древних легенд о разных созвездиях, а я смотрел на нее и думал, что она открывает для меня мир совсем с другой, неведомой доселе стороны.

В отдалении послышалось рычание, я машинально принюхался, понял, что это Дикар чем-то недоволен, и пошел на звук. Белый волк стоял на холме напротив Брины и ее рыси, низко наклонив голову, и скалил зубы.

— В чем дело? — потребовал я объяснений, с подозрением глядя на девушку.

— Ты меня спрашиваешь?! — тут же возмутилась она, уперев руки в мускулистые бока. — Это я хочу знать, что с вами обоими! Вы точно одурманенные прилепились к белобрысой девчонке и, кроме нее, больше никого нэ замечаете вокруг! Даже ты, — она обвиняющее ткнула пальцем в сторону Дикара, — и то позволяешь ей обращаться с собой, как с беспомощным детенышем койота!

Волк снова угрожающе зарычал, и я был с ним полностью согласен.

— Перестань орать, — отрезал я и встал рядом со зверем. — Это касается только нас. Мы сами в состоянии выбрать, к кому как относиться.

Ее ноздри затрепетали, в желтых глазах пробудился красноватый огонек и, подняв верхнюю губу, она обнажила небольшие клыки.

— Ты околдован, Олифан. Но я клянусь, что избавлю тебя от чар лесной девы.

Брина стремительно развернулась и помчалась вместе с рысью в противоположную сторону от стоянки.

— Вот черт! — выругался я. — И как теперь быть?

Дикар посмотрел на меня так, будто и сам не знал, что делать с упертой воинственной бабой. Я вдруг почувствовал непреодолимое желание положить ладонь ему на лоб. Не соображая, что делаю, я протянул руку, коснулся серого пятна и с удивлением увидел, что оно в точности повторяет очертания ладони Олифана.

Внутри начало жечь, словно раскаленная лава бурлила и искала выход, я не смог противиться этому напору и отпустил поток наружу. Браслет на запястье потеплел, и я ощутил волка, как самого себя: боль от потери хозяина, который был истинным другом, тревогу за Олифана и желание вернуться его, доверие и расположение к Алисе, уловившей чувства Дикара и поддержавшей в минуту отчаяния. Я погладил зверя по голове, поделился с ним своими переживаниями и глухо сказал:

— Вот мы и поняли друг друга. Надеюсь, теперь нам проще будет договориться.

Волк прижался ко мне и заворчал, а я потрепал его по холке, и мы вместе направились к стоянке. Но как только оказались среди спящих путников, этот гаденыш с независимым видом прошествовал к Алисе, улегся рядом, подпер ее спину мохнатым боком и победно взглянул на меня.