— А вы издалека?

— Из Грюнбаха.

— Живете в Грюнбахе?

— Только сейчас, во время учебы. Цнимаю комнату. А вы любопы-ы-ытный!

— Простите. — Больше Фреду ничего не приходило в голову. Он чувствовал себя зажатым.

Однако тишина, установившаяся между Альфредом и Марой, отнюдь не была тягостной. Наконец Мара встала.

— Пить хочецца. У вац не найдется цтакана воды?

— Воды? Ну конечно. Простите, что сам не подумал. Идемте.

Фред направился к хижине, исследовательница за ним. Фред указал на скамью перед дверью:

— Садитесь, пожалуйста.

Он взял два стакана и пошел к роднику за хижиной. Когда он вернулся с полными стаканами, Мара что-то читала на листке бумаги. И быстро положила его на стол.

— Простите. Подняла с земли. Лежал под цтолом.

Фред взглянул на бумажку. То был один из листков, которые он исписал в последние дни. Фред слегка испугался, что Мара могла там вычитать. Для поправки ущерба он решил сам зачитать текст вслух. При этом немного запинался, потому что сам с трудом разбирал свой почерк.

— «Я часть этого мира. Я врос в него».

Дальше внизу было написано — еще более неразборчиво:

— «Я не могу писать о жизни так, как исследователь препарирует лягушку».

И еще ниже — совсем каракулями:

— «Все дело в реальности действительности».

— Вот еще листок, — сказала Мара, протягивая его Фреду, который с трудом разобрал:

— «Я висел на волоске и нацарапал что-то на песке».