Немного погодя Фред замер на узком выступе отвесной стены. Под ним зияла пропасть, хотя и не в сто метров, но достаточно глубокая, чтобы при падении получить как минимум тяжелые увечья. Фред опасливо огляделся. Он попытался перенести тяжесть тела влево, наступив на камень. Но камень сорвался и рухнул вниз.

Фред удержался, ухватившись за сосну, росшую на выступе. Какая храбрая, подумал Фред, тогда и я смогу! Он глянул вверх. Попытался снова вскарабкаться на узкую тропу, с которой соскользнул. Сосна опасно нагнулась. Фред отчаянно шарил над собой в поисках спасительного плато. Его рука натыкалась на сухие еловые ветки, на камешки, а потом вдруг нащупала корень, за который можно было ухватиться.

Рука Фреда дрожала от напряжения, он увидел, как набухли жилы на предплечье, однако подтянуться не удалось, потому что корень вдруг подался, Фред почувствовал, как он вытягивается из земли, и не мог рискнуть, повиснув на нем всей своей тяжестью. Фред вспотел от напряжения и страха. Когда он снова опустился на крохотный выступ, несколько камней отломилось и упало в пропасть.

Фред вцепился в сосну. Он бросил взгляд направо, налево. Только вниз не смотреть! Что за дурацкое письмо, думал он. Все такое кокетливое и ироничное, а вот теперь я и в самом деле гибну! В отчаянии он замер на выступе, еще никогда в жизни ему не было так ясно, что умирать ему пока вовсе не хочется. Я должен отсюда выбраться! Я должен суметь! Он снова ухватился за корень на верхней тропинке, немного подтянулся, ухватился другой рукой за другой корень, крепко в него вцепившись. Вдруг он услышал треск, ноги повисли в пустоте — его выступ вместе с маленькой сосной отломился от стены и рухнул вниз.

Фред Фирнайс издал слабый крик ужаса. Он больше ничего не мог думать, только впился в корни пальцами еще крепче, однако совершенно точно чувствовал, как сантиметр за сантиметром опускается вниз, корни держались в почве слабо, сейчас они потеряют сцепление с ней, им не выдержать вес его тела, и тогда — тогда Фред окажется во власти силы небесной. Тут подоспел ангел, подхватил его могучей рукой, поднял в воздух, ему почудилось, что он летит, это уже небо, я на том свете? Да, умер, парю, парю на облаке, адью, адью…

Тут ангел поцеловал его.

Вообще-то поцелуй ангела Фред представлял себе несколько более возвышенным. Здесь же, если честно, поцелуй был довольно слюнявый, не особенно робкий, обмусоливший все лицо.

Открыв глаза, Фред увидел, что над ним стоит черная собака. Ага, собака мертвых, как бишь ее, Цербер, страж того света. Позади собаки стоял исполин — Харон, вероятно, рулевой челна мертвых, на котором его сейчас переправят через Стикс, в темное царство Аида. Паромщик, Харон, вот он я…

— Я Август, — сказал Харон.

Фред поднял глаза. Август, проводник в царство мертвых? Август казался слишком молодым для такой должности. И разве короткие кожаные штаны, прочные горные ботинки и засученные рукава рубашки подходящая форма одежды для последней переправы? Бинокль, болтавшийся на широкой шее Августа, мог пригодиться, чтобы разглядеть другой берег, берег царства мертвых, но для чего шляпа с кисточкой из меха серны?

На предплечье мужчины Фред увидел татуировку — русалку с элегантным рыбьим хвостом и стоячими грудями. Фред опять рухнул навзничь.