Адепты-старшекурсники, как и в прошлые годы, с нетерпением ожидали осеннего бала, а ректор и вся родня – появления на свет первенца. Он оказался на редкость характерным малышом: не обращая внимания на все прогнозы целителей, дотянул до Праздника Самхейн и родился за несколько минут до полуночи, одной из самых магических ночей в году.
– Ольгерд, это наш Ольгерд, – бормотал взволнованный ректор, измеряя длинными шагами коридор нашей лечебницы, – ведь Тарш говорил, что он должен родиться был еще неделю назад. Ольгерд Эрмитас – тебе нравится, Видана? – остановился он рядом со мной, я сидела около стены упорно развлекаемая привидениями факультета.
– Хм, главное, чтобы вам с Оливией нравилось, – улыбнулась я, подмечая, что голова дядюшки за этот год стала еще более седой, – верните волосам их природный темно-каштановый цвет, пожалуйста.
– Я дал обет, – задумчиво ответил он и тут из-за дверей раздался крик новорожденного, – о, Небеса, он родился, наконец-то он родился. Виданка, ты слышишь какой басище?
Ректор был счастлив и хотел еще что-то сказать, но распахнулась дверь, и Гонорий пригласил нас войти.
Оливия лежала укрытая одеялом и с усталой улыбкой смотрела на супруга. Он опустился перед ней на колени и с волнением разглядывал сморщенное личико сына, лежавшего рядом с матерью.
– Какой красивый малыш, – осипшим голосом произнес и поцеловал ладошки Оливии, – спасибо, любимая.
– Ну вот, вы все увидели, а сейчас отправляйтесь по своим делам, – распорядился Тарш, – а мама с сыном отдыхать будут под нашим наблюдением. Если ночь пройдет спокойно, то завтра позволю вам, лорд ректор, здесь задержаться подольше.
Нас выставили быстро, и не слушая возражений, я только успела чмокнуть тетушку и оказалась за пределами палаты.
– Суров магистр, суров, но правила есть правила, даже для ректора, – назидательно произнес Оптий молодому отцу и подмигивая мне, – да и дела у Вас имеются, лорд руководитель. Бал-то к концу близится, адептов нужно отправлять по комнатам, а они артачатся, надеются, что Вы в честь рождения сына послабление сделаете.
– Вот уж нет, никаких послаблений, – решительно отпарировал лорд Эрмитас и прежде чем исчезнуть в переходе, – и ты не задерживайся, Видюша, ночь на дворе отправляйся спать.
– Да я и не думала здесь оставаться, – пробормотала ему вдогонку, и не обращая внимания на болтовню привидений, улетела в деревню.
В тишине спальни сопели сыновья, а строгий Герний отчитывал Нафаню излишне, по его мнению, мурчащего в кроватке. Но котенок пел свою песенку и хитрым зеленым взглядом обезоруживал привидение.
– Вот он почему такой счастливый? – спросил у меня Герний, демонстративно отворачиваясь, когда я скинув халат юркнула под теплое одеяло.
– Жив, сыт и в тепле, много ли нужно Нафане? Не позови меня летом его спаситель, может и не было бы котенка, а так жив и жить будет, вот и счастлив. Животные они такие, не заморачиваются как люди, – пояснила я, опустив голову на подушку, – это нам все не так, да не этак. А вот почему ты такой сердитый?
– Я не сердитый, а задумчивый, – привидение расположилось в кресле и развернувшись ко мне начало светскую беседу, – я в твое отсутствие общался с Фрейей…