— Ты серьезно собираешься устроить ужин в оранжерее? — задала весьма глупый вопрос Элла. Нет, она понимала, что еду притащили не для того, чтобы они на нее посмотрели. Но как-то это все в голове не укладывалось. Никто и никогда не заморачивался для нее настолько. И дело даже не в деньгах, которыми Рокотов обижен не был. Конечно, с финансами можно было организовать очень много. Но сама идея, подача, реализация… Он старался. Он заморочился. Специально ради нее. И это грело.

— Почему бы и нет, моя леди, — подмигнул ей Рокотов. — Мяса? — спросил он, приоткрывая крышку на тарелке. Запеченный бифштекс с каким-то экзотическим соусом источал такой аромат, что девушка сглотнула набежавшую слюну.

— Не откажусь.

— Вино будешь? Или лимонад?

От алкоголя Элла отказалась. В ее ситуации это явно было лишним. И так все мысли в голове путались, сама она была голова растечься лужицей… А уж если выпить. Нет, это свидание и так затронуло в ее душе что-то такое, о чем она позабыла или даже не подозревала. Не стоит раскрываться еще сильнее. Хотя порою так хотелось это сделать.

А Матвей продолжал ухаживать, подкладывать ей самые аппетитные кусочки, шутить. В общем, идеальный джентльмен и кавалер. И тот момент, что он помог Эдуарду Игоревичу осуществить мечту, о многом говорит. Слишком разный бывает этот мужчина. Но с какой бы стороны он не открывался Элле, он продолжал ее притягивать. Вызывать доверие. Завораживать.

Когда с ужином было покончено, Матвей вдруг неожиданно предложил:

— Потанцуем?

От такого вопроса Элла даже как-то растерялась и выдала:

— Что? Здесь? Но здесь нет музыки!

— Вот уж не вижу никаких проблем, — улыбнулся Матвей, доставая из кармана телефон и включая плеер. Нежные переливы мелодии зазвучали в оранжерее. — Еще возражения будут?

— Здесь мало места.

— И что? — приподнял брови Рокотов. Затем склонился в полупоклоне. — Милая леди, вы со мной потанцуете?

— А меня есть шанс отказаться? — хмыкнула девушка, принимая его ладонь.

— Ни малейшего, — озорно подмигнул ей Рокотов, выводя в центр свободного пространства, обнимая и прижимая к себе.

Это был, наверное, один из самых странных танцев в истории человечества. Вокруг были клумбы с цветами, свободное пространство насчитывало, наверное, метра два в диаметре. Руки Матвея сжимали ее близко, слишком близко для танца. Элла кожей ощущала тепло его тела, запах одеколона и чувствовала, как медленно, но верно начинает сходить с ума. Иначе откуда в голове стали появляться мысли, которые она еще несколько дней назад погнала бы от себя поганой метлой? А сейчас просто наслаждалась его близостью. И тем чувством, которое возникало в его объятиях.

В какой момент они начали целоваться, сложно сказать. Музыка играла, но где-то на фоне, далеко-далеко. Вся реальность сосредоточилась вдруг на губах одного аристократа и его прикосновениях, которые словно огнем обжигали вдруг ставшую удивительно чувствительной коже. Поцелуи вызывали томление, сводили с ума, заставляли отвечать, вызывали рваные вдохи. Поцелуи, от которых не хватало воздуха.

Поцелуи, которые прекратились так неожиданно, что Элла даже покачнулась, когда ее отпустили. И с каким-то детским недоумением, возмущением и обидой посмотрела на Рокотова.

— Лучше так, пока я еще могу остановиться, — хрипло проговорил он. — Я ведь не железный.

Он совсем задурманил ей мозг. Но она уже начала получать удовольствие от этого хмельного дурмана. И, в конце концов, они же взрослые люди. Так почему бы и нет?