Ополоснув кружку, Тони поставил её в шкафчик над мойкой и, вытирая руки полотенцем, посмотрел на меня:

— Насчет сломанной двери не волнуйся, за домом ведется наблюдение. Утром лей Карлос проинструктирует тебя о том, как следует себя вести охраняемому объекту, чтобы не доставлять охране лишних хлопот.

— Ясно.

Наблюдение, значит…

Придерживаясь за край стола, я посмотрела на пол, чтобы ненароком не наступить на что-нибудь больной ногой. Вряд ли, конечно, за чистотой я следила. Но с травмой лучше не рисковать. Мужская рука нарисовалась прямо перед моим носом, и я воспользовалась предложенной молчаливой помощью, мысленно призывая себя не волноваться.

Когда Тони не шутит и не ворчит — это очень нервирует. Вот такая странная связь…

Менталист подхватил свой пиджак, и мы вместе вышли в коридор. Тони оделся у двери. Самое забавное, если б не выбитый замок, и не подумаешь, что её только что брали штурмом. Я хмыкнула, а Васкес-старший, оглядев меня с ног до головы, поправил ворот немного мятого пиджака.

— Отдыхай, только окно в спальне не закрывай, Фи будет следить за твоим сном.

— Сова не даст мне провалиться в Пески? — потирая лоб, догадалась я — голова снова начала ныть.

— Что-то в этом роде, — кивнул Энтони. — Макс обещал заехать к тебе и, по возможности всё объяснить. Завтра, после, — он осекся, — после похорон. Но, в любом случае, ты помнишь? — он глазами показал на ворот моей кофты.

— Помню. Перстень не снимать.

— И на всякий случай, никому не открывай, — серьезно сказал он. — Совсем никому, Фелиция.

Да, Тони, который не шутит и не язвит, не улыбается своей гадкой улыбкой… невыносимо нервирует.

— Спокойной ночи.

— И тебе хороших снов, — улыбнулась я и, спрятав за спиной дрожащие руки, поняла, что мне холодно даже в теплой вязанной кофте.

Вокруг дома охрана, напротив — дом прокурора. Прекрати ты дрожать, никто тебя не тронет!

Менталист вышел на крыльцо, я потянула на себя расшатанную дверную ручку.

— Да какие уж тут хорошие сны, — задержал он дверь рукой, — кошмары меня ждут, и это — твоя вина, Фелиция, — недовольно сказал мне он.

— Моя? — я даже дрожать перестала от удивления.

— Твоя-твоя, — подтвердил он и, гадко улыбаясь, договорил: — Совершенно кошмарное у тебя вооружение!