– Единственное, в чем проявляется демократия в нашей стране, так это в смерти. Раньше только бедняки умирали преждевременно. Теперь эта привилегия доступна и властям предержащим!
Но есть боль, которая останется со мной навсегда: судьба подруги одного из лидеров «М-19», чье имя я не назову никогда. Она, рыдая у меня на плече, рассказала, как, ворвавшись среди ночи к ней домой, ее изнасиловали агенты АДБ. Они предупредили ее, что, если она на них донесет, они запытают ее до смерти. Перед уходом, пока она рыдала в ванной комнате, они подбросили ей в квартиру оружие. Через несколько минут появилась полиция с ордером на обыск, после чего ее бросили в тюрьму по обвинению в незаконном ношении оружия и сотрудничестве с боевиками.
– Вирхиния, тебя спасает только ужас, который внушает всем Пабло Эскобар, – предупреждает меня она. – Никогда, заклинаю тебя, никогда не говори о нем плохо. Ты в безопасности только потому, что все думают, что, когда ты ушла к немцу, Пабло тебя вернул. Иначе они бы уже давно надругались над тобой целым батальоном, а потом «повесили» на тебя незаконное оружие или наркотики. Если с тобой случится то же, что со мной, СМИ с ликованием подхватят эту новость. Средства массовой информации в этой стране серьезно больны. Они знают, что тебе известна цена половины из них, и выжидают удобный момент, чтобы четвертовать тебя. Еще лучше для них, если ты сдашься и покончишь с собой, унеся в могилу все секреты. Я не понимаю, зачем ты вернулась. Те немногие, кто хорошо к тебе относятся, полагают, что ты могла вернуться в этот ад только из любви к Эскобару. И не вздумай это отрицать! Когда тебя будут о нем спрашивать, просто отвечай, что на эту тему ты говорить не желаешь.
Вместе с Дианой Пабло похитил двух кинооператоров, одного немецкого журналиста и двух моих давних знакомых, журналистку Асусену Льевано и издателя Хуана Витту, которые впоследствии будут освобождены. Смерть Дианы превращается в очень эффективный и мощный инструмент давления на новое правительство. Но Пабло на этом не останавливается. В следующий раз, чтобы оказать давление на самые высшие круги галанистов, Эскобар похищает невестку Луиса Карлоса Галана, а затем его помощника. Вслед за этим приходит черед Марины Монтойи, сестры председателя правительства Барко и партнера Хильберто Родригеса по фирме «Крайслер». Женщина будет хладнокровно убита в отместку за попытку освобождения пленниц. В сентябре он похищает Франсиско Сантоса, сына одного из владельцев «El Tiempo», чтобы заставить главную газету страны высказаться в пользу Конституционной Ассамблеи, которая могла бы внести поправки в Конституцию и запретить экстрадицию.
Такова ситуация в стране, куда я возвращаюсь, оставив своего иноземного возлюбленного. Дочь Нидии, она же кузина Анибала, убита по вине человека, которому сам же Анибал меня представил. Моя подруга изнасилована недругами Пабло и «М-19». Мои коллеги Рауль Эчеварриа и Хорхе Энрике Пулидо убиты человеком, которого я так любила. Дорогие мне люди, такие как Хуан и Асусена, мой друг по колледжу Франсиско Сантос и мой родственник Анрес Пастранья также похищены Робин Гудом пайса.
Все они, от имени СМИ, обещают Пабло замолвить за него словечко, чтобы переломить общественное мнение в стране, где люди эмоционально подавлены и уверены в том, что он все еще занимает седьмое место среди самых богатых людей планеты. Только мы, те, кто когда-либо знал его близко, понимаем, что вся эта волна похищений объясняется его отчаянным положением. Пабло катастрофически не хватает наличных. Четверка самых богатых магнатов Колумбии труднодосягаема из-за целой армии телохранителей, и Пабло переходит к следующему уровню колумбийских богатеев: он похищает Руди Клинга, зятя Фернандо Масуэры, богатого человека и большого друга моей семьи. Почти все новые жертвы Пабло в той или иной мере являются моими знакомыми: это либо друг, либо сын моих друзей, коллега или родственник, одноклассник или человек, с которым я была когда-то знакома.
Мне позвонили из редакции «El Tiempo» от имени отца Франсиско Сантоса, и попросили, чтобы я похлопотала за его сына. Когда я ответила, что не знаю где и как найти Пабло, они дали понять, что не верят мне. Каждый раз, когда я иду в ресторан, я читаю презрение на лицах присутствующих. Моя единственная защита состоит в соблюдении дистанции. Я прячусь за вежливой холодностью, которую мне удалось так хорошо отшлифовать за последние несколько месяцев, чтобы соответствовать высоким требованиям моей будущей свекрови. Но все это лишь усиливает ненависть ко мне, потому что публика объясняет мое поведение гордыней и привычкой к роскоши.
Мой бывший жених звонит мне постоянно, так как его беспокоит атмосфера враждебности и всеобщей безнаказанности, в которой я живу. Я отвечаю, что, к сожалению, это моя родина и другой у меня нет. Он обещает мне, что через несколько недель он приедет навестить меня, потому что жизнь в разлуке ему невыносима. Я прошу его не делать этого: я не подпишу брачного контракта. А без этого я не смогу выйти за него, зная, что из-за меня он лишится наследства. Жить с ним, не будучи его женой, я не хочу, и поэтому, ради нашего общего блага, он должен постараться забыть меня.
Я продала одну картину Видемана[260] и свою машину. Этих денег мне хватило на первоочередные расходы. Мне удалось избежать продажи квартиры, но мое финансовое состояние было критическим – и уже не в первый раз.
Когда-то, много лет назад, я работала на радио «Караколь». Его директор Ямид Амат, один из журналистов, прикормленных Пабло Эскобаром еще со времен признания в любви к Маргарет Тэтчер, резко отказал, когда я обратилась к нему с просьбой о работе. Точно так же повели себя руководители Национальной радиовещательной компании и телевидения Карлоса Ардилы, «лимонадного» магната. В конце концов глава телевизионного канала «Караколь» Хулио Марио Санто Доминго вызвал меня и сообщил, что у них есть для меня замечательная работа. Я предположила, что они хотят предложить мне место ведущей, потому что, по правде говоря, очень многие хотели, чтобы я вернулась на телевидение. Известие о моем возвращении в страну спровоцировало целую волну слухов и домыслов. Больше всего мне понравилась история о том, что с миллионами, подаренными Пабло, я ездила в Бразилию, и знаменитый пластический хирург Иво Питангуй переделал меня с ног до головы, потому что я сильно испортила фигуру, пока вынашивала и рожала близнецов, которых оставила в каком-то приюте в Лондоне. А так как моя подруга и бывший партнер Марго Риччи всегда говорила мне, что люди в Колумбии, если и включают телевизор, то только затем, чтобы посмотреть, во что одета Вирхиния Вальехо, я, счастливая, в платье от Валентино отправилась на встречу с директором канала. Я уверена, что ведущая такого уровня и с таким гардеробом как у меня – это находка для любого телеканала любой развивающейся страны. На вопрос, кто меня обшивает, я, ни секунды не колеблясь и одарив собравшихся самой ослепительной из своих улыбок, уверенным голосом сообщаю: Валентино в Риме и Шанель в Париже!
Не зная почти ничего о последних событиях в стране, я забыла, что канал «Караколь» – это не «Televisa» «Тигра» Аскарраги, и не «OGlobo» Роберто Маринхо. Для этой женщины, возглавляющей канал, я всего лишь бывшая, а может, и не бывшая, подружка самого злостного убийцы всех времен. Да, да, именно так! Подружка пиромана, спалившего загородный дом человека, которому она обязана своей работой: Августо Лопеса, президента группы «Санто Доминго».
Она предлагает мне главную роль в сериале. Я отвечаю, несколько удивленная, что я не актриса. Пожав плечами, она говорит, что для человека с двадцатилетним стажем работы перед камерой наличие или отсутствие актерского образования не имеет особого значения. Ей известно, что мне даже поступали предложения из Голливуда.
– Телесериалы проникают во все слои общества. Их смотрят даже дети. Это продукт экспорта в десятки стран. Можно прославиться на весь континент! – убеждает она меня.
Я подписываю контракт. Через несколько дней начинают названивать СМИ. В общей сложности мне удается договориться о тридцати двух интервью для радио и телевидения. «Ало», главный журнал издательского дома «El Tiempo», настаивает на эксклюзиве для одного печатного издания. Я не единожды отказываюсь, потому что мои откровения с такой прессой всегда заканчивались тем, что сказанное мной искажалось или же мне приписывались слова, которых я никогда не произносила. Директор обещает мне, что позволит проверить каждое слово в интервью перед его публикацией. Когда я соглашаюсь на эти условия, первое, о чем она меня спрашивает, это увижусь ли я снова с Пабло, а также имя и адрес моего заграничного друга.
Я не хочу, чтобы имя человека, которого я люблю, смешивали с именем преступника, который причинил мне столько боли, поэтому я ничего не говорю о своем женихе. По поводу Эскобара я сообщаю:
– Вот уже несколько лет, как я его не видела. Но лучше спросите его сами, когда будете брать у него интервью. Если у вас получится, конечно, потому что он не собирается вам их давать.
Через два дня после публикации у меня в квартире раздается телефонный звонок. Мой телефон теперь есть у всех СМИ. Я поднимаю трубку:
– Почему вы говорите обо мне такие ужасные вещи?
– Не буду спрашивать, где вы добыли мой телефонный номер. И еще: меня достали вопросы о вашей персоне.
Он отвечает, что звонит мне с новенького номера телефона, организованного специально для меня, и поэтому мы можем спокойно поговорить, пока нам не помешают. Он уже дал приказ проверить мои телефоны на предмет прослушки. И они оба чистые.