Андрей попросил пока никого о его решении не информировать и пообещал, что будущему президенту, а это, скорее всего, будет Дануся, порекомендует не только оставить Павла Степановича, в фирме, но и дать ему более широкие полномочия.

— Разумеется, за Аркадия Семеновича я не могу ручаться, но состояние его потребует долгого лечения, и не думаю, что сейчас он станет что-либо кардинально менять в фирме.

— А чем вы собираетесь заняться, Андрей Витальевич, если не секрет?

— Не секрет. Пока не решил. Одно только знаю точно: хочу на волю, в пампасы, — и Андрей так радостно улыбнулся, что бывалый Павел Степанович сразу понял — допекли человека. Он сбрасывает с себя вериги, потому и счастлив.

Всю вторую половину дня Андрей провел в беседе со своим юристом. Сначала он хотел поручить заняться своим разводом юристу фирмы, которому доверял и даже собирался со временем, когда начнет новое дело, переманить его к себе, вернее, не переманить, а пригласить, потому что из-под руки Аркадия Семеновича люди уходили охотно, если, конечно, находилась полноценная замена в смысле оплаты. Но потом решил обратиться к старинному приятелю, бывшему однокласснику Петьке, который хоть и стал теперь Петром Фомичем, но остался таким же смешливым, непоседливым курносым мальчишкой. Те, кто плохо его знал, даже и представить себе не могли, насколько это серьезный, опытный, высокопрофессиональный специалист.

Выслушав своего будущего клиента, Петя сказал:

— Старик, ты или свихнулся, или нашел клад. Кто же так бросает наработанное за десять лет! Дело твое беспроигрышное — ты берешь себе лишь то, что тебе по праву принадлежит. Ни один адвокат, ни один суд не сможет оспорить справедливое решение, даже если за это возьмется сотня аркадиев Семеновичей. Зачем этот широкий театральный жест?

— Петька, твое первое предположение самое верное: я нашел клад и потому свихнулся. А что касается театральщины, это, ты знаешь, не мое, зря на меня не наговаривай. Так ты берешься?

— Спрашиваешь!

Вечером Андрей объявил Данусе, что уходит от нее, а с ней свяжется его адвокат.

— Как тебя прикажешь понимать?

— Дануся, ну зачем ты задаешь бессмысленный вопрос? Наши отношения давно превратились в принудительное совместное проживание. Я не раз тебе говорил и вновь повторяю: нам нужно расстаться. Не можешь же ты отрицать, что супружеских отношений между нами давно нет. Зачем тянуть эту тягомотину дальше?

В глазах Дануси мелькнул страх: с трудом отвоеванное с помощью дяди неустойчивое перемирие успокоило, породило у нее иллюзию возвращения к прежней безоблачной жизни. Настоящую реальность она подсознательно отвергала, полагая, что если еще немного потерпеть, проявить внимание, ласку, то все постепенно вернется на круги своя. Даже то обстоятельство, что муж категорически отвергал все ее поползновения на сексуальные отношения, казалось ей преодолимым. Поэтому она восприняла его сообщение о разводе как тактический маневр и с улыбкой ответила:

— А я не дам тебе развода.

— Об этом ты поговоришь с моим адвокатом, — отрезал Андрей.

— Теперь я поняла, — заявила она с сарказмом, — дядя лежит в больнице, и ты осмелел.

— Это не имеет никакого отношения к Аркадию Семеновичу, потому что я ухожу не только от тебя, но и из фирмы.

Дануся криво усмехнулась:

— Ты забыл, что без меня не можешь ничего предпринять, дорогой?

На этот раз рассмеялся Андрей: