"Наверное, я всё-таки ужасная стерва", — вздохнула Ника.

Приняв решение выйти замуж за Вилита, она старательно и не без успеха убеждала себя в том, что Декар с его пылкой страстью и теми сладостно-пугающими ощущениями, которые дарило даже случайное прикосновение этого юноши, не более чем сладкий сон или яркий мираж, оставляющий чудесные воспоминания, но имеющий мало общего с реальной жизнью.

Теперь её мысли занимал только младший сын Константа Великого. Конечно, по одним разговорам сложно составить полное представление о человеке. Однако девушка уже чувствовала, что испытывает к принцу если не страсть, то благодарность и стойкую привязанность.

Размышляя об этом, она невольно сравнивала свои отношения с Вилитом и тот короткий, но бурный роман, что вспыхнул между ней и Румсом Фарком в Канакерне. Тогда путешественница испытывала к молодому десятнику конной стражи гораздо более сильную страсть, хотя и не собиралась выходить за него замуж.

Возможно, тогда, сама того не осознавая, Ника просто пыталась узнать: сможет ли она кого-то полюбить после того, как те подонки искалечили её в родном мире?

Подобная догадка неприятно царапнула душу. Поморщившись, беглая преступница подошла к окну и посмотрела в щель между планок жалюзи.

Тарберий Сциний Дуб уже нетерпеливо расхаживал по двору, не замечая застывшего у ворот привратника.

"Что-то они с Птанием заболтались, — усмехнулась про себя девушка. — Видимо, у принца с содержателем борделя действительно много дел, раз он заставляет своего приятеля ждать".

И тут же снизу донеслось шлёпанье кожаных подошв сандалий.

Сбежав с крыльца, Вилит обернулся, бросив пристальный взгляд на окна второго этажа.

Улыбнувшись сквозь почему-то набежавшие слёзы, Ника помахала ему рукой.

Губы юноши дрогнули, и он еле заметно кивнул головой в знак прощания.

— Куда же вы, господа?! — жалобно возопил владелец заведения. — Позвольте хотя бы проводить вас.

— Не нужно, господин Птаний, — на ходу отмахнулся сын императора. — Мы торопимся.

Едва Жаку закрыл калитку за знатными гостями, снизу донёсся многоголосый гомон.

— А ну тихо! — рявкнул хозяин публичного дома. — Тем, кто будет спрашивать, отвечу плетьми! Поняли?

— Да, господин, — почти хором ответили юные красавчики.

— Совсем разбаловались! — грозно продолжал отчитывать рабов отпущенник. — Пользуетесь моей добротой и любовью к прекрасному. Так я могу о ней и позабыть! Никаких денег не пожалею, чтобы преподать вам урок, неблагодарные бездельники!

— Господин, простите нас, господин! — вразнобой, но довольно громко взмолились невольники, видимо, весьма впечатлённые суровыми словами владельца.

Покачав головой, девушка отошла от окна.