Но потом он ее увидел.

Поговорил с ней.

Захотел ее.

Боковым зрением он увидел, как брат приближается к нему.

Он понял, что ему нужно отвести взгляд от гостьи, но не мог этого сделать, а точнее, не хотел.

— Люциан, — тихо предупредил Дев.

Он проигнорировал своего брата, когда тот подошел ближе.

Когда мужчина увидел ее прошлой ночью, он среагировал на нее примитивнейшим образом, и подобного не происходило уже давно.

Слишком давно.

— Я серьезно, — раздражение было очевидно в низком тоне Дева, — даже не думай.

Люциан хотел бы, чтоб его брат заткнулся, и он мог бы глазеть на свою медсестру в спокойном уединении.

— Откуда ты знаешь, о чем я думаю?

— Ты серьезно меня об этом спрашиваешь? — В низком голосе Дева звучал вызов. — Тебя волнуют только две вещи. Одна из них — собственные загоны.

Посмотрев на него, Люциан изогнул одну бровь, поскольку не мог спорить с этим.

— И что это за вторая вещь, которая меня волнует? Расскажи. Поскольку ты, очевидно, знаешь обо мне больше, чем я сам.

Брат нахмурился.

— Причина, по которой она здесь.

— Правда, — пробормотал Люциан, не в силах спорить и с этим.

Но когда он снова посмотрел на сиделку, его сестра — господи, помоги ему — была последним, о чем он думал.

Люциан хотел… Он хотел написать ее.