— Не встревай, Владимир, — сурово ответил ему Радомысл, — Нет в этом твоей воли, не смогли мы тебя уберечь в первый раз, так может хоть сейчас получится! Бросим вчетвером жребий — Андрей не дружинник и он нас спас, а у Покла, — упомянул он самого младшего из воинов, — Ещё сын не народился, нельзя ему погибать.

Десятник срезал четыре веточки, две укоротил и зажал их в кулак, оставив вершки снаружи, после чего протянул руку товарищам и те по одному вытянули жребий.

— Вот так, стало быть боги распорядились, — хмыкнул Радомысл, глядя на короткий обломок в своей ладони, — Оно и верно, достаточно я пожил уже на этом свете.

Радомысл и Первун, вытащившие жребий, отрезали и отдали товарищам по клоку волос, чтобы было что сжечь на погребальном костре, затем обнялись и расцеловались со своими товарищами, княжичем и мной, после чего, взяв трофейные копья, побежали вдоль речки вверх по течению — в сторону северских земель. Их задачей было оставить как можно больше следов и увести преследователей за собой. А основная группа, в которой остались я с княжичем, да трое дружинников, вошли в реку и по колено в воде направились в другую сторону — вглубь роменских земель, в надежде, что кочевники будут нас искать в противоположном направлении.

По моей приблизительной оценке, за то время, что оставалось до рассвета, мы смогли пройти около пяти километров и вышли на берег, когда восточная половина неба окрасилась утренней зарей, а в прибрежных зарослях, просыпаясь, птицы стали выводить свои трели. Найдя небольшую, но густо заросшую кустарником березовую рощицу, стараясь не оставлять следов, мы затаились в сени деревьев. Пропитания у нас никакого не было, но в рощице мы смогли найти немного земляники и малины, которыми слегка утолили голод. Весь день мы спали по очереди в кустах, со страхом ожидая, что вот-вот появятся кочевники. Однако те, видно, купились на нашу уловку, а может они и не имели возможности направить на наш поиск достаточно людей, всё-таки идет война, и у них могли быть другие задачи.

Когда стемнело, мы продолжили путь, но теперь двигались не по руслу реки, а по степи вдоль прибрежных зарослей кустарника. Местная лесостепь была довольно густо заселена — везде, где была свободная от леса земля, были засеянные поля и небольшие деревеньки, в одной из которых дружинники забрались в амбар и украли немного репы и зерна. Корнеплоды мы грызли по пути, а зерно на время днёвки замочили в воде, завернув в льняную рубаху. На этой стоянке мы, понимая, что скорее всего смогли уйти от кочевников, вели себя уже посвободнее, и хотя сохраняли осторожность, тем не менее разговаривали, обсуждая сложившуюся ситуацию. Княжич, находившийся в глубокой депрессии, совершенно не старался взять командование на себя, хотя и получалось, что последнее слово было за ним. Общее мнение (без учета моего, которое никто не спрашивал) было таково, что надо идти до реки Сула, украсть лодку и ночами доплыть до Днепра, а там на другой стороне уже будут поляне.

— И откуда только эти болгары взялись? — с тоской в голосе спросил самый молодой из дружинников по имени Покл.

— Знамо дело, откуда, — откликнулся княжич, хотя сам вопрос был похож на риторический, — Ведь их ханы испокон веку с роменскими князьями роднятся, да и у Марка жена тоже болгарка.

— И что, — заинтересовался я, — Наши пошли в поход на роменов, зная, что болгары им помогут?

— Да ведь далеко в их земли заходить не собирались, так, по краю пошуметь, попугать, а потом и договориться, — хмуро объяснил Владимир, — Мы же сильно с ними никогда и не воевали. Да и звать на помощь болгар себе дороже — небось степняки сейчас и роменов заодно грабят.

— А всё полянское войско видно полегло, — с горечью вздохнул самый старший из оставшихся дружинников, Силан — могучий богатырь с русой окладистой бородой.

— Полегло, — согласился княжич, — Как я понял из разговора с ханом Ундаром, когда он меня ужином угощал, не только он пришел роменам на помощь, а если у них было хотя бы три тысячи всадников, то нашим не выстоять, тем более что северяне шли отдельно, чтоб добычи больше взять.

— Угу, — вздохнуд Силан, — Пошли за шерстью, а вернулись…

— И не вернулись, — поправил его Покл.

— Угу, и не вернулись, — с грустью согласился Силан.

— А у устья Сулы крепость роменская есть? — я всё-таки решил принять участие в обсуждении дороги.

— Есть, как не быть, — согласился Покл, — Да мы же ночью, незаметно проплывем.

— А они, что — ночью часовых не выставляют? — не унимался я.

— Дело малец говорит, — подал голос обычно молчаливый Волчан — поджарый парень лет двадцати пяти со шрамом на лбу, — А то как они из-за войны там бдят сильно?

— И то правда, — подумав, согласился Силан, — Так-то они спят обычно, а их лодочники, что на купцов охотятся, ниже стоят, где Псёл впадает, но из-за войны могут и сильнее свою реку стеречь.