— …и станет умолять тебя вернуться! Тогда ты уже не будешь принадлежать мне всецело, мне придется делить тебя с ним. А я эгоистка. Я ни с кем не готова тебя делить, я хочу присвоить тебя навсегда!

Люсьен улыбнулся и вновь принялся созерцать кильватер, струящийся как молоко в свете.

Но тут он схватился за леер и стал пристально вглядываться во мрак.

Из темноты показался корабль.

— Возможно, тебе придется делить меня с пиратами, — мрачно заключил Люсьен.

Зловещий корабль догонял их, заметно сокращая расстояние.

Бретонский корабль попытался было оторваться от преследователя, но состязаться с более крупным и быстроходным противником ему было явно не под силу. Корабль Люсьена не мог и скрыться во мраке, ведь в полнолуние море было видно как на ладони.

«Нам придется сражаться, — подумал Люсьен. — Если это англичане, они захватят нас в качестве военной добычи, если капер — просто захватит, не утруждая себя соображениями гуманности и великодушия».

В первом случае они с Мари-Жозеф утратят все, во втором — потеряют и саму жизнь, а может статься, им уготована судьба страшнее.

Капитан приказал раздать всем членам команды оружие. Матрос принес Люсьену абордажную саблю и пистолет. Люсьен взял саблю; хотя он сохранил шпагу-трость, он решил перековать клинок только в Дамаске. Пистолет он протянул Мари-Жозеф:

— Сможешь выстрелить в человека?

— Если понадобится.

Мари-Жозеф взглянула на корабль-преследователь и ахнула:

— Смотри, Люсьен!

Его паруса надуло ветром, но корабль больше не продвигался по волнам, а внезапно содрогнулся.

— Он сел на мель, — предположил Люсьен, но тут же спохватился и подумал: «Как такое возможно? Корабли же свободно бороздят морские просторы между островной грядой Эксума и Андросом, над синими морскими безднами?»

— Нет, — возразила Мари-Жозеф.