– Весьма странно, – заметил судья. – Что это за животное посетило вас?

– Вы находите это странным? – вмешался возмущенный Баренс. – Да если бы я стал вам рассказывать такой случай, вы, наверное, не дослушав и половины, расхохотались бы мне в лицо и назвали лгуном, а тут человек сочиняет такие фантастические рассказы, а вы находите это только странным!

– Я начал отыскивать следы, – продолжал Куртис, не смущенный репликой Баренса, – но долго не мог ничего найти; земля была суха и покрыта такой уймой листьев, что положительно нельзя было различить никаких следов. Наконец, после долгих поисков невдалеке от места моего ночлега, я увидел берлогу старого медведя и убедился, что именно он так напугал меня ночью.

– О, это нисколько не удивительно, это даже входит в привычку у медведей, – сказал Смит. – Несколько лет тому назад у меня жил ручной медведь. Так он по ночам часто вставал, подходил к моей постели и смотрел на меня в упор, когда я спал. Не правда ли, какая странная повадка?

– Ваш рассказ, дорогой Куртис, – сказал судья, – напомнил мне о вашем обещании добыть мне медвежонка. Жене давно хочется иметь его. Теперь весна, – пожалуй, лучшее время для выполнения вашего обещания.

– Ну, я начинаю опасаться, что не сдержу своего обещания, потому что теперь эти маленькие негодники бегают быстрее лошади. Вот уже с месяц я мотаюсь по округе, рассчитывая поймать его для вас. Я успел побывать даже в горах, заглядывал во все пещеры, но так-таки не нашел ничего. Я бы и сам не прочь завести одного медвежонка у себя на дворе. Право, эти маленькие животные бывают порой так забавны.

– Вот глупости, – опять вмешался Баренс, – эти проклятые медвежата скоро становятся поистине невыносимыми. В первый же год они начинают бедокурить, бьют посуду, переворачивают кастрюли, сдергивают со стола скатерти и все, что на них находится, кусают свиней, обижают собак и обдирают деревья. Я, признаться, терпеть не могу этих беспокойных животных; есть много других, гораздо более безопасных и интересных. Во время моего пребывания в Северной Каролине я держал у себя ручную селедку, которая везде следовала за мною, куда бы я ни пошел. Она ходила за мной по пятам по всему дому.

– Погодите, Баренс, помолчите хотя бы минутку, дайте опомниться! – воскликнул судья. – Ваша фантазия не знает никакого удержу. Селедка, ходящая по суше! Да как же она могла жить?

– Как? – возмутился охотник. – Как она могла жить, спрашиваете вы? Да очень просто! Вы ведь сами прекрасно знаете, что любое животное может приучиться жить где только придется. Ну вот и эта селедка так же привыкла. Ее поймали очень молодой на песчаной отмели, и с тех пор она не видала соленой воды. Нужно было только раз в день подержать ее немного в мокром песке. У меня теперь живет дома поросенок, – продолжал Баренс, не давая возможности слушателям что-нибудь возразить ему, – который – вот поистине удивительная штука – покрыт пятнами, как молодая лань, а хвостик его до того завернут кверху, что несчастное животное вот уже три недели, как не может коснуться земли задними ногами.

– Да здравствует старый Баренс! – воскликнул Куртис.

– Несколько дней тому назад я чуть-чуть не раздобыл вам медвежонка, господин судья, – сказал Кук, придвигаясь к столу. – Истлей, принесите-ка, пожалуйста, сосновых сучьев или хоть стружек. Здесь так стало темно, что я даже не вижу, осталось ли виски в моем стакане или нет.

– Каким же образом медвежонок увернулся от вас? – спросил судья.

– Я ехал в Ливисбург и уже в семи-восьми милях от цели своего путешествия, при переезде через поляну, заметил в высохшем русле ручья медведицу и медвежонка, искавших себе пищу. Со мной, правда, было ружье, но, к несчастью, неисправное, так как я и направлялся в город именно затем, чтобы отдать его в починку. Остановив лошадь, я не знал, на что решиться. Что мне было делать? Возвращаться домой за другим ружьем? Но я успел отъехать от дому уже очень далеко. Забежать к знакомому за ружьем? Но ближайшая ферма находилась милях в четырех от этого места. Пока я скакал бы туда за оружием да возвращался обратно, медведица с маленьким тем временем, несомненно, ушла бы в чащу, где ее ни за что потом нельзя было бы не найти. Я решил сделать так. Прислонил ружье к дереву, рассчитывая позабавиться испугом зверя в ту минуту, когда он заметит меня, затем, не слезая с лошади, пробрался сквозь кустарник, который, по счастью, оказался не слишком густ, потом поехал напролом вперед, и так как толстый слой листьев заглушал шаги, а животные были увлечены поисками пищи, то не замечали моего приближения до того момента, когда, подойдя к медведям шагов на десять, мой пони заржал, почуяв зверей. Медведица тотчас же пустилась наутек. Я поскакал вслед за нею, а в тот момент, когда она остановилась, мой пони, легко перескочив через сосновый пень, чуть не коснулся ее своей мордой. Старая шельма в ужасе пустилась бежать без оглядки. Мой охотничий клич до того испугал ее, что она мчалась от меня, как паровоз на всех парах.

– А что же сталось с медвежонком? – спросил судья.

– Погодите. Сейчас расскажу и о нем. Я подумал, что раз матерая медведица так позорно покинула своего детеныша, то мне уже нетрудно будет завладеть им, так как он еще был очень молод, – дело, надо вам сказать, происходило в начале марта. Я тотчас же и повернул назад, потому что и пони мой чувствовал себя не особенно приятно на такой опасной охоте, и возвратился на то место, где оставил медвежонка. Бедный малыш уселся спокойно за дерево и продолжал рыть землю, отыскивая червяков. Завидев меня, он спрятался было за ствол, но испугался и попытался спастись бегством. Разумеется, лошадь моя скакала быстрее маленького животного, и я скоро настиг его. Тогда проклятый медвежонок запрятался между корнями гигантской сосны и жалобно завыл. Только что собрался я спешиться и овладеть так легко доставшейся добычей, как услыхал позади страшный рев; повернув голову, я заметил, что мать вовсе и не думала бросать своего детеныша на произвол судьбы, а лезла прямо на меня. Ее лапы были подняты, а пасть с огромными зубами была оскалена, точно медведица собиралась проглотить меня. Тут уж следовало подумать о спасении собственной шкуры, а не о поимке медвежонка. Сделав поворот налево, я поскакал в чащу, преследуемый по пятам разъяренной медведицей. Бороться с ней было бы бессмысленно, у меня был с собой только нож, следовательно, ни о чем другом, кроме самого постыдного бегства, думать не приходилось. К счастью еще, медведица не долго преследовала меня и вскоре возвратилась к своему детенышу.

– Такой случай, как с вами, может случиться со всяким, кто рискнет ездить по здешним местам без оружия, или если и с таковым, но незаряженным, – сказал Смит. – Вот однажды со мной… Но что это такое? Никак ружейный выстрел?

– Да, выстрел. Наверное, Геккеру посчастливилось напасть на дичь, в чем нет ничего невероятного: никто уже давно не охотился на соляных болотах. Ну, вот нашему соседу и выпала сегодня удача.

– Так я говорил, – сказал Смит, продолжая прерванный рассказ, – что со мной произошел случай, подобный вашему, в одном фруктовом саду; вы хорошо знаете это место, Кук…

– Эй! Выйдите-ка сюда кто-нибудь! – раздался зычный голос перед дверьми хижины.

При этом возгласе собаки принялись отчаянно лаять.