Мне не нужно смотреть на его пах, чтобы понять, как сильно он возбуждён.

— Да ну? — шепчу. — Зачем? По-дружески?

Во мне зреет протест. Он зреет давно, как нарыв, и вот-вот готов наконец прорваться и выплеснуть наружу всё то, что накопилось внутри. Я не какая-то игрушка или вещь, которую можно брать, когда захочется поиграть, а в другое время полностью игнорировать. Развлекаться и трахаться с другими, делая вид, что меня не существует. Я живая, всё чувствую. Мне больно и обидно до раздирающего жжения в груди.

— Потому что мне так захотелось, — наклонившись вперёд и почти касаясь моего носа своим, произносит Мирон. — А тебе это было нужно. Блеск в глазах и всё такое.

— Херня. Мне ничего от тебя не нужно, — выплёвываю, неотрывно глядя в любимые глаза. — Ничего. Ты ошибаешься, если считаешь иначе.

— Это ты ошибаешься. Я могу предложить тебе кое-что новое.

— Дружбу? — громко смеюсь. — И секс по дружбе? Не интересно! Проваливай! — толкаю его снова. — Поезд ушёл.

— Я так не думаю. Ты хочешь меня так же сильно, как и раньше. Я хочу тебя ещё сильнее, чем раньше.

— Я тебя ненавижу!

Мирон наклоняет голову набок, прикусывает нижнюю губу зубами, оставляя на ней белый след, а затем делает резкий рывок.

И вот он уже касается меня всем телом. Вдавливается в моё, идеально подстраиваясь.

Дыхание сбивается и обрывается снова, потому что он опять меня целует. Теперь уже трогая везде, где ему вздумается.

Ладонью проходится от бедра до груди, безжалостно сминая тонкую и явно дорогую ткань платья, обтягивающего мою фигуру как вторая кожа.

Я начинаю неконтролируемо дрожать и выгибаюсь вперёд, когда Мирон с идеальной точностью находит затвердевший сосок и сжимает его до сладкой боли, до мерцающих звёзд перед глазами и липкой влаги в моих трусах.

Я бьюсь в его руках, стараясь оттолкнуть, ударить посильнее. Разорвать варварский и наглый поцелуй, остановить вездесущие руки, оглаживающие бедро в вырезе платья и мужские мягкие губы, снова и снова атакующие мой рот.

Испускаю капитулирующий стон, вцепляясь в плечи. Притягиваю Мирона ближе к себе, врезаясь ноющей и тяжелой грудью в его твёрдую, ходящую ходуном от частого дыхания. Запускаю пальцы в длинные растрепавшиеся волосы и на секунду жмурюсь от удовольствия, касаясь его языка своим.

Мирон скатывается с меня и ложится спиной на стену рядом. Улыбается и трясёт головой, смотрит исподлобья.

— Бешеная сука, — шипит Мирон, прикрывая тыльной стороной ладони губы. — Ты в курсе, что только что завела меня ещё больше?

Я прикусила ему язык. Со всей обидой и ненавистью, которые живут во мне ровно в таком же количестве, как страсть и любовь. Борются друг с другом не на жизнь, а на смерть, заставляя меня страдать, раздирая на мелкие частички моё сердце.

— Засунь руку в штаны и помоги себе сам! Или попроси более сговорчивую подружку.