Я посмотрел на нее. На ее лице не было страха. Может она по какой-нибудь другой причине просила меня. Судя по всему, Женя что-то увидела в моем взгляде, так что быстро заговорила.

— Ты ничего плохого не подумай, просто… — Она замолчала. Немного помолчав, добавила. — Я боюсь. Не Ермолая, нет. Мне просто страшно. А когда ты рядом…

Она снова замолчала. Я не стал ее торопить. Неожиданно ее лицо стало совсем грустным, и она прижала к нему ладони. По тому, как она затряслась, я понял — она плачет. Положив куртку на стул, я прижал Женю к себе. Она не сопротивлялась. Наоборот, она сильнее прижалась ко мне.

— Не волнуйся, все будет хорошо, — пытался я успокоить Женю.

— А вдруг, они уже… — не закончив фразу, она снова замолчала.

— Нет, нет, нет. Ты даже не думай об этом, — я положил руку на ее волосы, и несколько раз провел по ним.

На самом деле Женя была права. Ее родители могли быть мертвы. Но если это нет, мы должны были попробовать их спасти в любом случае. Женя немного успокоилась, и подняла ко мне лицо. На ее красивом лице были видны дорожки от слез. Мне это не понравилось, и я поднес руку к ее лицу и стер их.

— Не волнуйся. Совсем уже скоро мы поедем в Москву, и я помогу тебе найти твоих родителей, — пообещал я, стирая с лица Жени слезы. — Только ты пообещай мне, что больше не будешь плакать?

Женя кивнула. Потом сказала:

— Обещаю. Честное пионерское.

Я улыбнулся. Женя тоже. Потом снова прижалась щекой к моей груди. Она уже успокоилась.

— Ладно. Пойдем укладываться. Мне еще для тебя, и остальных, места готовить, — произнес я.

— Ладно, пойдем, — горестно вздохнув, произнесла Женя и отлепилась от меня.

Я проснулся от будильника, встроенного часы. Быстро отключив его, я посмотрел на Женю, лежащую на кровати. Она мирно посапывала, положив под голову ладони. Я еще раз посмотрел на часы. Полседьмого. «Ладно.

Хватит разлеживаться. Пора и дела делать». Я тихо сел на раскладушке. Повел плечами, немного разминая их, потом размял шею. Хорошо бы сделать обычную зарядку, но точно не здесь. Пусть Женя еще поспит. Я посмотрел на нее. Женя была одета в одну из ночных рубашек моей мамы.

Одеялом она была накрыта только по пояс. Спала она ровным сном, немного посапывая во сне. Я невольно улыбнулся. Не часто мне приходилось видеть, как спят во сне красивые девушки.

Приказав самому себе не смотреть на девушку, я надел брюки, и встал. Разведя руки в стороны, я нагнулся и сделал мельницу. Потом вернулся в прежнее положение. Одел футболку, закрепил на поясе кобуру с пистолетом. Хотел было взять рюкзак, и выйти, но снова бросил взгляд на кровать. Женя как раз шевельнулась, и перелегла на бок спиной ко мне. Я тихо, как научили в армии, подошел к кровати, и накрыл Женю одеялом. После этого взял рюкзак, и вышел из комнаты в коридор. Прошел на кухню. Там я поставил на газ чайник. Газ еще был, значит, не везде его еще отрубили. Но это ненадолго. Скоро он пропадет совсем, придется готовить на кострах. Я подошел к рюкзаку, и достал из него запасные магазины к АК, и пачки с патронами. После этого сел на одну из табуреток, начал заряжать магазины. Когда закипел чайник, я снял его с газа. После этого сбегал в прихожую, и вернулся оттуда с двумя «скатками» формы. Одна из них была «горка», другая «флора». Первая был совсем новая, а вторая — «флора» была поношенная. Также я принес стоявшую в шкафу отцовскую двустволку, заряды к ней, и патронтаж. Налив себе чаю, я поставил его остывать на кухонный стол, а сам занялся подгонкой снаряжение, разложив его на обеденном столе.

Раздались шаги. Я посмотрел в коридор. На кухню зашла Женя, уже одетая в свою одежду.

— Ты могла бы еще поспать, — я посмотрел на часы. Без двадцати семь. — Я пришел бы будить через двадцать минут.

— Я выспалась, — Женя была непреклонна.