— Ты так думаешь?

— Да. И сейчас для всех людей, сидящих в той комнате ты просто парень, — продолжала уговаривать меня Женя. — Ты пришел им на помощь, когда другие не пришли.

— Да. Но перед этим… — начал, было, я, но Женя снова перебила меня.

— Не начинай даже. Да, ты прострелил Ермолаю грудь. Но ты же сам ее потом и обработал. Зашил раны, — голос Жени стал жестче. — И посмей при мне еще раз сказать, что ты виноват, я тебе по голове ударю.

— Ладно, не буду, — я поднял руки в примирительном жесте. Потом все-таки закурил.

Женя поморщилась, и я выдохнул дым в окно, стараясь не попасть на нее.

На улице было темно, шел небольшой снег. Женя подошла совсем близко к окну, и, положив руки на подоконник, выставила одну из них под снег.

— Прохладно, — Женя поёжилась.

— Ну, конечно, прохладно. Если выйти на балкон в одной футболочке, — тяжело вздохнув, сказал я.

После этого снял с себя куртку и накинул на плечи девушки. Она не стала возражать, и надела куртку.

— Теплая, — произнесла она, закутавшись в ней.

Я посмотрел на нее. Куртка была рассчитана на мужчину моего роста, и с широкими плечами, так что на девушке она выглядела, будто это пальто. Рукава были больше нужного, зато в них можно было спрятать ладони. Я слегка поежился. В одной кофте и мне было прохладно, хоть я и привык к такой погоде. Затянувшись, выкинул сигарету в окно.

— Ты прости, если я что-то не так сказал там, за столом, — произнес я, выдыхая дым в окно. — Просто волнуюсь за родителей.

— Ничего, Федь, — Женя подошла ближе, положила руку на мою ладонь. — Ты просто пойми. Ты сейчас для нас единственная надежда на то, что мы выживем. Если бы не ты, меня бы съели еще в Королеве, а Ермолай с семьей так и сидели бы в цеху без еды, — зная, что я могу ответить, она сделала строгое лицо, и я решил промолчать. — Ты сейчас для нас единственный луч надежды. Ты спас нас, хотя мог этого не делать. Но ты спас.

— Луч надежды, — повторил я за Женей. — Какой я луч, если внутри меня скрыта тьма. Я просто действую, как подсказывает мне мой разум, или как должно быть по уставу. Так я привык жить, Жень. Никакой я не «Луч надежды».

— Ты сам ответил на свой вопрос. Ты действуешь, как тебе велит устав. А много еще людей сейчас действует, как действуешь ты? Что бы сделали те менты, что гнались за нами, если бы мы остановились? Не знаешь. Но почему-то мне кажется, что они с нами не церемонились бы, — Женя продолжала упорствовать. — И мне кажется, что все люди, что находятся сейчас в этой квартире, считают тебя своей надеждой на выживание.

Женя замолчала. Я посмотрел на нее. В лунном свете она выглядела очень привлекательно. На самом деле мне хотелось сейчас просто обнять эту девушку, и не отпускать ее. Но я не стал этого делать. Не сейчас. Точно не сейчас.

— Ладно, уговорила, побуду вашим персональным «Лучом надежды», — согласился я с ней. Потом поёжился. — Пошли в комнату. А то ты одета в хорошую куртку, а я одной кофте. Продрог уже.

Женя улыбнулась. Потом кивнула. Мы зашли обратно на кухню. Она сняла с себя куртку, и протянула ее мне. Я забрал ее, и хотел было идти дальше, но Женя остановила меня.

— Ты можешь, если несложно, поспать сегодня в моей комнате? — спросила она.