— Каким образом?!

— Думаю, об этом вам лучше расскажет заместитель. Я, знаете ли, не считаю себя вправе рассуждать о том, чем сама в деталях не владею. Будете с ним беседовать?

— Обязательно! — торопливо согласилась Ирена. Еще чего доброго, на том конце возьмут и опустят трубку.

— Оставайтесь на линии! Сейчас переключу. Только хочу предупредить: несмотря на то, что наш зам — умнейший и чудеснейший человек, у него есть слабость. К месту и не совсем он любит цитировать классиков. Постарайтесь не обращать на это внимания.

— Хорошо!

Последовала томительная пауза. Ирена не могла взять в толк, что бы означали предпоследние слова секретарши? Каким образом смерти Стефа Берца и редактора могут быть связаны? Нет, это больше похоже на путаницу. Ведь, убеждена Ирена, отец и шеф газеты, издающейся в Кисангани, никогда не были знакомы.

Ладно, чего там гадать на кофейной гуще? Сейчас она что-нибудь услышит конкретное. Вон на линии уже и шорох раздается. Похоже, соединяют.

— Алло, вы внимаете?! — раздался в трубке приятный, несколько рокочущий баритон.

— Да! Буквально затаив дыхание.

— А то у нас что-то барахлит внутриредакционная связь. Вы кто?

— Ирена Берц. По мужу — Ирена Вилкау. Но у вас в редакции обо мне слышали, как о госпоже Берц. Во всяком случае, так я, когда приезжала за телом отца, представилась главному редактору. И на эту фамилию получала «Бако бутембе».

— Я немного в курсе, — учтивости ради заместитель хотел поинтересоваться, как госпожа себя чувствует, но вовремя вспомнив, что шеф ему говорил о страшной болячке дочери Берца, благоразумно промолчал.

— Кстати, я позвонила, чтобы поблагодарить за столь уважительное ко мне, чужому человеку, отношение.

— Не стоит! Вежливость, по словам Томаса Джефферсона, не более, чем привычка приносить в жертву мелкие удобства.

— А еще, — пропустила цитату мимо ушей Ирена, не предполагая, в каком количестве их еще предстоит услышать, — я намеревалась переговорить с главным редактором. И тут меня огорошили новостью, что его сегодня… хоронят. Право, поверить в это почти невозможно.

— К сожалению, это так. Впрочем, как мудро заметил Эпикур, «самое ужасное из зол, смерть, не имеет к нам никакого отношения; когда мы есть, то смерти еще нет, а когда смерть наступает, то нас уже нет».

— Объясните, что произошло? — древний афоризм Ирене, откровенно говоря, очень понравился, но было не до него. — Секретарь намекнула: мол, шеф убит, и это преступление якобы как-то связано с гибелью моего отца. Я ничего не понимаю!

— Даже не знаю, с чего начать. Наверное, с того момента, когда мы оба — и я, и редактор — не поверили в официальную версию о технической неисправности вертолета. Дело в том, что сын нашего сотрудника работает техником в аэропорту города Вамба, откуда винтокрылая машина стартовала в свой последний полет. И, знаете, у них скоропалительный полицейский вердикт ничего, кроме возмущенного удивления, не вызвал. Во-первых, машина была почти новой. Во-вторых, модель эта отличается особой надежностью. Свидетельством тому — парк именно таких вертолетов обслуживает президента страны. В-третьих, аппарат полностью разрушился в воздухе, чего при выходе из строя ротора несущего винта не происходит.

— Почему же они промолчали?

— Вы сильно заблуждаетесь! Они не набирали в рот воды. Хотя, по мудрому замечанию Буаста, «молчание не всегда доказывает присутствие ума, зато доказывает отсутствие глупости».