— Я не поеду, — немного резко ответила Настасья.

— Как «не поеду»? — приподнял густые брови боровик. — А чего тебе здесь высиживать?

А чего действительно здесь высиживать, коли родители и так уж все знают? Вот и путь к спасению, уехать и остаться живой, а на прощание Всеволоду все рассказать, чтобы сына берег, а там пусть верит али нет, то его дело. А дома, наверное, уж сугробы намело, снег пушистый на еловых лапах лежит — дернул резко за колючую ветку и хохочи, обметай подол от мягких снежинок, а тут-то больше все сосны… да слякоть.

— А снег у вас лег? — невпопад спросила Настасья.

— Чего? — не понял Вышата. — Снег? Да, уж покрыл, до Покрова еще. Так что, княгинюшка?

— По своей воле не поеду, — выдохнула Настасья, и очи защипало, — только если мой князь меня сам погонит.

— Не поедешь? — сузил глаза боровик, отчего от уголков глаз побежали глубокие морщины.

— Нет… только по воле князя.

— Слава тебе, Господи, — неожиданно выдохнул Вышата, расслаблено откидываясь на лавке. — Знал, что не подведешь. Думал, не может вот так наша умница-раскрасавица смалодушничать, свои обиды выше народа да княжения поставить, не может. Да и не ошибся.

Настасья растерянно захлопала ресницами.

— Так и держись, терпи, Настасьюшка, терпи. Христос терпел и нам велел, — Вышата опять настороженно оглянулся. — Нельзя нам сейчас с Дмитровом ссориться, никак нельзя. Отца твоего и мужа вместе в Орду кличут, сама понимаешь, что вместе держаться надо.

— В Орду? — обомлела Настасья.

«Удавят в Орде», — вспомнились ядовитые слова. А она в своих страхах про угрозу отцу и забыла!

— Да, царь их кличет, — подтвердил Вышата.

— Зачем?

— А кто ж то ведает. Только надобно держаться вместе, раздоры сейчас ни к чему, не ко времени. Понимаешь? Негоже им волками друг на дружку смотреть, бедой обернуться все может, оба горячие да дурные, — боровик обреченно вздохнул в густую бородищу.

— Здесь дурные люди шепчут, — ком застрял в горле, и слова никак не хотели произноситься.

Вышата терпеливо ждал, слегка склонив седую голову на бок.

— Здесь я случайно услышала, что отца в Орде убить хотят, — сухими губами прошептала Настасья.

— Это кто ж такое бает? Уж не муженек ли твой? — нахмурился боровик.