— Что — Бринк? — осторожно подсказала я, почёсывая ему яйца, отчего он начал жмуриться, как довольный кот.
— Что-то между Бринком и женой тоже разлад, — сказал Алтон. — Болтают, что она изменила ему.
— Благородная дама — изменила?!
Моё деланное изумление Алтон принял, как настоящее и долго смеялся — таким забавным оно ему показалось.
— Думаешь, благородные дамы не грешат? — усмехнулся он. — Я слышал, что в дом Бринка приходили два каких-то парня из простых, искали госпожу Сесилию. Говорили, что пришли, чтобы встретиться с «самой лучшей шлюхой на свете». Бринк был в ярости, требовал наказать их за клевету, думал, что они перепутали его жену со шлюхой из борделя — с этой Афаль, вроде как они очень похожи. Но парни очень точно описали госпожу Сесилию, — он хихикнул, — похоже у нее такая же родинка между грудей, как и на щеке. А у шлюхи, говорят, родинки между грудей нет.
— Какой позор! — всплеснула я руками.
— Особенно для Бринка, — опять зашелся смехом Алтон. — Теперь он — почетный рогоносец. Сманил невесту друга, а потом она наставила ему рога! Что может быть забавнее?
— И правда, — согласилась я и тут же обиженно надула губы: — Но если вы выберете Афаль, а не меня…
— Не беспокойся, заечка, мне нужна только ты, — он начал усиленно мять мои груди и приказал: — Почеши мои яйки ещё… да, вот так…
27
Я была в восторге от услышанного, и, оставшись одна в своей комнате, долго смеялась в подушку. Ах, госпожа Сесилия! Лисья месть вас настигла! И грязные слухи — это пострашнее, чем потрахаться с двумя лесорубами. Алтон прав — всё это очень забавно. Грешила я, а репутация погублена совсем у другой женщины. И вряд ли она признается, что была в борделе, но только для того, чтобы понаблюдать, как шлюху будут иметь со всех сторон. И даже если и признается, доказать это не сможет. Её опознали. Её, а не Афаль. Уж кто-кто, а господин Бринк давно убедился, что у меня нет пикантной рождинки между грудей.
Теперь мне оставалось только ждать. Но ждать пришлось недолго. На следующий же день Бринк объявился в борделе, заказав меня на всю ночь до утра.
— Вас так долго не было, господин, — ластилась я к нему, но он ьолько рассеянно ответил на поцелуй. — Вы обещали вернуться на следующий день после праздника…
— Возникли кое-какие проблемы, — ответил он уклончиво,
«Знаю, с драгоценной жёнушкой», — захихикала я про себя, но напоказ грустно вздохнула и положила руку пониже пряжки поясного ремня Бринка, наглаживая мужское достоинство.
— Что бы ни случалось, — сказала я проникновенно, — не беспокойтесь, господин, я вас утешу.
— Да, — вздохнул он не менее грустно и горько, — утешь меня.
— Вы кажетесь таким расстроенным, — намурлыкивала я ему на ухо, пока раздевала — снимала с него камзол, потом рубашку, и всё это медленными, чувственными движениями, оглаживая по спине и плечам. — Это хозяин расстроил вас? Повысил плату за ночь?
— И это тоже, — невесело усмехнулся он, — Тюн, проходимец, своего не упустит. Сразу понял мой интерес.
— Он такой, — поддакнула я, — любит разорять благородных господ. Вот с господина Мерсера он взял…