Низкое серое небо нависло над городом, предвещая дождливый вечер и возможно, даже ночь. Погруженный в свои мысли, не торопясь, не замечая ничего и никого вокруг, я шел к себе домой, направляясь в сторону Поцелуева моста.

Многие мои бессмертные приятели считают глупостью привязываться к смертным. К чему такая дружба, которая не продлится и ста лет? Ни к чему. Только я с ними не согласен. Категорически. В конце концов, все мы когда-то были смертными. Смертные, несмотря на свою короткую жизнь, порой бывают мудрее нас, и тоже могут преподать уроки жизненной мудрости.

После обращения мне пришлось покинуть родные места, и решение уехать на Русь - родину нашей матери мы с Вальгардом приняли без долгих раздумий. «Видимо, русская кровь в вас таки взяла верх!» - шутил наш создатель Олег, который сам был оттуда родом. Какое-то время мы прожили в Ростове Великом, а потом после того, как Вальгард женился и ушел жить на Эсфир, поскольку его супруга была коренной эсфирянкой, я пожелал перебраться в Великий Новгород. Жил я там до тех пор, пока однажды не посетил Санкт-Петербург, когда во главе российского престола находилась императрица Елизавета Петровна. Этот город очаровал меня до глубины души своей атмосферой, и я принял решение поселиться здесь.

Шли годы. Петербург стал мне очень дорог. А я не люблю, когда кто-то посягает на то, что ценно для меня. Двадцать второго июня тысяча девятьсот сорок первого года в город пришла беда. В то время я служил в Балтийском флоте под выдуманным именем Эрлен Северов, которым меня якобы нарекли родители-коммунисты, что означало сокращение фразы «эра Ленина». Тогда я даже не представлял, что на этой войне обрету друзей среди самых обычных смертных ребят. Я вообще об этом не думал. Не до того было. Но как можно не привязаться к тем, с кем каждый день и каждый миг ты проходил сквозь кровь, смерть и огонь земного Ада?

Пули не представляли для меня серьезной опасности, но вот взрыв от боевых снарядов мог оставить серьезные увечья или даже убить. Бессмертие – еще не гарант абсолютной неуязвимости и всесилия.

Из всего нашего экипажа до Победы дошли только шестеро – я, Гриша Петренко, Валера Лебедев, Яша Соколов, Юра Карпенко и Миша Назаров. В тот самый памятный день, расписываясь на стенах разрушенного Рейхстага, мы договорились, что никогда не забудем нашей дружбы, и по возможности будем стараться видеться хотя бы раз в год. Мы сдержали свое обещание, и каждый День Победы встречали в Москве или Петербурге всей нашей дружной компанией. Спустя годы, боевые друзья узнали мою тайну. К тому времени я уже находился в отставке. Чтобы не нарушить закон бессмертных, я не мог рассказать им все, но свой вечно молодой вид как-то нужно было объяснить. Так мои товарищи с тех пор узнали, что я – человек другой расы, пришелец из иного мира, коих существует столько, что невозможно сосчитать. Хотя, на самом деле, Земля была моей родной планетой, я решил, что это лучшее объяснение.

Мои рассказы о других мирах, в которых мне приходилось бывать, приводили смертных друзей в восторг, и они при каждой нашей встрече обязательно просили меня рассказать что-нибудь о неизведанных для них планетах. Я точно знал и был уверен, что все рассказанное мной останется в нашей компании. Для всех остальных, кто знал нас, я представлялся сначала Эрленом Северовым, потом его сыном, а затем внуком, так поразительно похожим на своего отца и деда. Сколько было шуток сказано об этом моими товарищами!

И все же, река жизни смертных течет слишком быстро. Через сорок пять лет наша великолепная шестерка великовозрастных балбесов, как назвал нас однажды Юра, понесла первую потерю – не стало Миши Назарова. А затем, на протяжении еще пятнадцати лет нас покинул Григорий, потом ушел Валера и меньше года назад умер Юрка - главный весельчак и юморист среди нас. В этот раз День Победы мы отмечали вместе с Яшей, которого уже давно дети уговорили перебраться с супругой из Ленобласти в Петербург. С ним я виделся чаще других.

А позавчера не стало и Яшки Соколова. За несколько дней до его смерти мне удалось навестить его дома. Нам повезло спокойно поговорить наедине – его дочь как раз уехала вместе с мужем на рынок.

- Представляешь, Эрик, еще лет пять назад внучка моя Аленка хотела меня познакомить с какой-то женщиной, к которой она ходила уколы делать на дому. Все говорила, мол, давай дед, на чай Зинаиду Васильевну позовем. Вдруг вы друг другу понравитесь. А я наотрез отказался.

- Почему, Яш? Что в этом плохого?

- Не люблю я обманывать людей. Бессмысленно это – знакомиться с одной женщиной, а в сердце хранить другую. Уж ты то знаешь это получше меня. И знаешь, как я люблю мою дорогую Верочку, хоть ее уже и нет со мной больше десяти лет. Только память хранит это тепло, которое она принесла в мою жизнь. Моя солнечная Верочка… Пусть мы и не знаем, что там за чертой смерти, мне хочется верить, что она ждет меня. Так же, как ждала при жизни, даже когда ей пришла похоронка. Все упрямилась, говорила, что если бы я погиб, то она бы это непременно почувствовала. А раз не почувствовала, значит я жив и вернусь домой во чтобы то ни стало. И получилась у нас Верой история прямо как в стихотворении Константина Симонова «Жди меня». Так что, Эрик, я просто живу, радуюсь нашему с Верой продолжению в лице детей, внуков и правнуков и смиренно жду, когда мы с ней снова будем вместе.

Что-то дрогнуло внутри меня от его слов.

- Все никак не привыкну к тому, что вы о смерти говорите так спокойно. Просто удивительно, как имея такую короткую жизнь, вы как будто не боитесь умирать. Что Юра тогда прощаясь с Валерой на похоронах, спокойно сказал ему: «Теперь жди меня, друг». По сей день его слова звучат в моей голове, словно их в памяти выжгли, как пирографом по дереву.

- Такова наша жизнь, Эрик. Моя жизнь оказалась долгой. По меркам этого мира, конечно. В ней было все – и радости и горести, и слезы и смех. Самым страшным испытанием стала война. Сам знаешь. На фоне этого все остальное меркнет. Я надеюсь, что жизнь моих детей, внуков и правнуков будет легче, чем моя. Этого, наверное, все родители хотят для своих детей. Лишь бы только не было войны. А там. Все можно преодолеть. А насчет смерти. В какой-то степени, мы люди все равно бессмертны. Мы оставляем часть себя в наших детях, в учениках, в изобретениях, в подвигах. И в них живем.

- Смертные намного сильнее, чем кажутся на первый взгляд, - подумал я вслух.

- И ты это только понял?

- Я это понял давно. Но каждый раз, убеждаюсь в этом все больше.

- То-то же, - улыбнулся мне Яшка. – Меня не раз дети или внуки пытались с кем-нибудь познакомить. Мол, чтобы не одиноко было. А я каждый раз вспоминаю тебя и твою историю. Сколько там ваш брак продлился? Две недели?

Я молча кивнул в ответ.