Она решилась поднять на него глаза.

— Ты меня любишь? — спросил он серьезно, перехватив ее взгляд.

Это было единственным, в чем Лина не сомневалась несмотря ни на что.

— Больше всех и всего на свете.

— Тогда все остальное не имеет значения.

— Имеет, — Она едва не взвыла. — Я не хочу, чтобы из-за меня ты пытался изменить мир, ясно? Этот мир просто раздавит и тебя, и меня. Сожрет.

— Подавится, — процедил Линден сквозь зубы.

— Не подавится, а облизнется, — выпалила Лина, сорвавшись на крик.

Его лицо окаменело. Он просто сидел и смотрел на нее, не произнося ни слова и не шевелясь, и она чувствовала себя последним ничтожеством под этим взглядом, потому что знала, что сейчас ему больно так же сильно, как и ей.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Айрторн выдохнул, отвел взгляд и уперся ладонью в покрывало. Задумчиво провел пальцем по цветочному узору.

— Ладно, — произнес еще одну субъективную вечность спустя. — Ладно, — спокойно, без прежних эмоций. — Как скажешь.

И ей показалось, что она чуть ли не воочию слышит, как он со скрипом, титаническим усилием воли натягивает на свое лицо улыбку.

— Уезжай один, — придушенно повторила Линетта. — Так будет лучше.

Он усмехнулся и покачал головой каким-то своим мыслям, и лишь после этого вскинул на нее глаза.

— Ну, и чего ты тогда ждешь? — Ехидно изогнул бровь.

— Чего? — переспросила Лина, растерявшись.

А Линден развел руки в стороны и улыбнулся шире.

— Иди ко мне.

Это было так странно и неожиданно, что она не то что не пошевелилась, а обмерла.

Линден рассмеялся, не иначе как от выражения ее лица, затем поймал Лину за руку и потянул на себя. И уже через секунду Линетта вновь оказалась распятой на кровати, а он склонился над ней, придавив к покрывалу своим телом.