– Нет. Никогда не слыхала этого имени.
– Нет, слыхали. Вы прекрасно знаете, кто такая Белль. Вы работали у нее в «Лавке париков» на Лонг-Акр. Когда были молоды.
– В «Лавке париков»? Нет…
– Работали. Вы работали на Белль, а потом, когда вас настиг позор…
– Позор? Какой еще позор?
– Дитя. А потом…
Теперь уже Френсис Куэйл воззрилась на Лили. Ее взгляд, мигающий и рассеянный из-за спиртного, внезапно посуровел.
– Простите, дорогуша, – сказала она. – Но я не имею ни малейшего понятия, о чем вы говорите. Можете еще разок мне все втолковать?
Лили смотрела, как она возвращает волосы в мешок и откладывает его в сторону – бережно и спокойно, не так, как сделала бы та, у кого он вызвал бы страх или отвращение, и внезапно в сердце у Лили распустилась надежда, что она неправильно все поняла. Усилием воли она заставила голос не дрожать и сказала:
– Я слышала, что вы работали в «Лавке париков» у Белль Чаровилл. Она сказала, что вы были одной из лучших ее работниц. А потом…
– Нет, – перебила ее миссис Куэйл. – Да откуда вы взяли такую идею? Я в жизни не бывала на Лонг-Акр. Ни разу. И парик смастерить не способна. Уж не знаю, как вам пришло такое в голову.
– Надежный источник сообщил мне…
– Какой такой источник?
– Белль Чаровилл. И один из ее работников проследил за вами, когда вы шли сюда, в Дом спасения.
– Что ж, кто бы там за кем ни следил, это была не я. Говорю вам, я не знаю Белль Чаровилл. В молодости я работала прислугой. Я убиралась и стирала у епископа, святого человека, и он меня не увольнял, потому что я работала на совесть, и это у него я однажды стащила молитвенник с переплетом из слоновой кости – единственный мой грех, да и тот вынужденный, – чтобы добрать то, что он мне недоплачивал. И я продала ту книгу за десять шиллингов, и так мне и пришла мысль о Доме спасения. Епископ Томас Маггс, так его звали. Сейчас-то он уже помер, но вы разузнайте у его домашних в Стретеме, правда ли я отдала тому месту лучшие годы своей жизни и растеряла там всю ту красоту, какая мне досталась, но не упоминайте молитвенник, поскольку Маггс так и не понял, что это я его стащила, как не понял и много чего еще. Он думал, что я слишком честна, чтобы совершить такое преступление.
Лили молчала. Впервые за все это время она отвела взгляд от миссис Куэйл и огляделась, будто ища подтверждение тому, в чем уверилась, но в гостиной было темно. Она встала и прошла в лавку религиозных товаров, где были выставлены все реликвии. Она достала Библию с высокой полки и вернулась с ней туда, где сидела Френсис Куэйл, растягивая рот в очередном зевке.
Лили протянула ей Библию. Она сказала:
– Я знаю, что вы устали, и скоро оставлю вас в покое, но сначала положите руку на эту книгу и поклянитесь мне, поклянитесь на «Слове Божием», что это не вы завернули младенца в этот мешок и бросили его на верную смерть.
– Завернула младенца в мешок? Бог ты мой, дорогуша, да как вам вообще такое в голову пришло?
–