Уже очень скоро карета въехала Через высокие, увенчанные сторожевой башенкой ворота в лесистый парк и неторопливо покатила по извилистой, усыпанной гравием аллее. Забыв об усталости. Лили с любопытством смотрела в окошко, но, кроме черных силуэтов деревьев, мелькавших за окном, ничего не увидела. Соленый запах моря стал как будто еще сильнее. В какой-то момент ей показалось, что впереди мелькнул свет, но крутой поворот дороги тотчас же скрыл его.

– Спать будешь на чердаке, в кровати Лауди Ростарн, там есть место, – прервав молчание, заговорила миссис Хау. – Живо поднимайся наверх и сразу в постель, никаких разговоров. Ясно?

Лили не привыкла выслушивать приказы и потому ответила не так проворно, как требовалось.

– Да, мэм, – торопливо спохватилась она. Миссис Хау положила свою тяжелую руку на ручку двери. Через минуту карета остановилась, и она, не дожидаясь чьей-либо помощи, распахнула дверцу, сама опустила подножку и вышла.

– После вас, – с наглой усмешкой проговорил сын по имени Трэйер.

Она ступила на землю и остановилась на полукруглой, посыпанной мелким гравием площадке перед громадой трехэтажного, увенчанного надстройкой особняка. Закрывая собой полнеба, подобно грозному орлу, раскинувшему крылья, над нею нависали шестьдесят футов [1] корнуэльского гранита. Даркстоун [2]. Девушка прошептала это название вслух, подавленная его мрачной символичностью. Откуда-то через равные промежутки времени доносился шум прибоя. Лили осмотрелась вокруг. Едва различимые в свете звезд голые утесы тянулись насколько хватал глаз и, казалось, окружали ее со всех сторон. “Нервы разыгрались”, – одернула она себя, зябко кутаясь в тонкую шаль. И все же обманчивое впечатление не покидало ее.

Колеблющийся свет факела падал на истертые каменные ступени, ведущие к массивной дубовой двери, укрепленной стальными поперечными брусьями. Ручкой двери служило громадное бронзовое кольцо. Семейство Хау все еще было занято своим багажом. Забыв обо всем. Лили направилась к двери. Ее как магнитом тянуло к свету, но едва она поставила ногу на нижнюю ступеньку крыльца, как сзади раздались торопливые, сердито хрустящие по гравию шаги.

Миссис Хау схватила ее за локоть и резко повернула лицом к себе.

– Ах ты, невежа! Наглая тварь! Куда это ты направляешься?

– Я… я растерялась, извините. Я не подумала…

– Растерялась!

На какой-то страшный миг Лили показалось, что экономка готова ее ударить, но та, хоть и с великим трудом, сдержала свой праведный гнев и указала на восточное крыло здания.

– Вход для слуг вон там, за углом. Может, ее светлость в Лайме и позволяет служанкам пользоваться парадной дверью, но здесь, в Даркстоуне, мы ничего подобного не потерпим. Ну ничего, Лили Траблфилд, ты скоро поймешь, где твое место, а не то тебе придется об этом пожалеть.

– Да, мэм. Прошу прощения, – произнесла Лили покаянным тоном, хотя внутри у нее все кипело от возмущения.

Склонив голову, не оглядываясь на Трэйера и кучера, продолжавших возиться с багажом, она последовала за миссис Хау по вымощенной каменными плитами дорожке вокруг дома к заднему двору и ступеням, ведущим в подвал. Экономка открыла дверь и вплыла внутрь, Лили медленно брела за нею. Они очутились в темном коридоре, на противоположном конце которого виднелся слабый свети миссис Хау, завидев его, решительно двинулась вперед. Свет шел из кухни, громадного и гулкого, пустого в этот поздний час помещения. Всю дальнюю стену целиком занимал необъятный, выложенный кирпичом камин.

– Доркас!

Разбуженная окриком бледная худенькая девочка-подросток не старше двенадцати лет вздрогнула и, едва не свалившись, подскочила на стуле возле камина.

– Ой, мэм, вы вернулись, я… я не спала! – боязливо начала оправдываться она, вскочив со стула.

– Лампа-то вся выгорела, а ты и не заметила, не так ли? Невежа! С одной свечкой нас встречаешь, а ведь я тебе говорила, в котором часу мы вернемся! Пошла вон, я завтра с тобой разберусь!

– Да, мэм, – в ужасе пролепетала Доркас.