— Нет, — покачал головой Пилат. — К сожалению, не можешь.

Он шагнул вперед и рывком содрал с неё рюкзак. Лила отчаянно вцепилась в его лямки, но Пилат стряхнул её обратно на пол, как котенка.

Хоть и мертвые, но его когти вспороли тряпку, словно гнилую. Содержимое рюкзака рассыпалось по полу.

Пилат отбросил рюкзак в сторону, и поднял с грязного бетона книгу. Картинно дунув на переплет, якобы счищая с него пыль, он поплевал на ладонь и протер его.

— «Шим Изуба: Бункер», — прочитал он.

Подняв брови, он взглянул на неё с отеческой улыбкой, как смотрят на нашкодившего детеныша.

Который нашкодил настолько сильно, что наказание теперь неизбежно.

— Ну надо же, а?

— Прости, Пилат…

— Конечно, я прощу, ты не переживай, — успокоил её Пилат. — Тебе ведь есть, чем мне ещё заплатить, правда?

— Конечно, Ободранный, — устало ответила она. — Мне есть, чем заплатить. Но знай, я больше никогда сюда не спущусь.

Ободранный неторопливо и довольно потянулся. Его шкура лопнула сразу в нескольких местах и лохмотьями осела на пол. Хвост вытянулся костяными сегментами, превратившись в длинную белую плеть с жалом на конце.

— Спустишься, — ласково ответил он ей. — Ты вернешься сюда не раз, поверь мне. Я точно это знаю.

Его улыбка растянулась, и шкура на черепе слезла, не силах удержаться на остатках мертвой плоти.

На Лилу Изуба глядел жуткий оскаленный череп. Совсем не похожий на рысий.

Пасть Пилата распахнулась, обнажив многорядье зубов.

Он шагнул к ней.

Лила закрыла глаза.

Будет больно, подумала она. Очень больно.

Она оказалась права. Это было очень больно.