Годунов посмотрел на них обоих, улыбнулся краем губ.

— Я вижу вы уже поладили — он разлил коньяк по стопкам — ну что, выпьем за знакомство и начало нашего предприятия — разрезал большое сочное яблоко на три части и подал каждому

— Советую закусить этой антоновкой, лучше ничего не придумаешь — добавил он.

Они чокнулись. Выпили залпом, как водку. Коньяк был хороший, по настоящему хороший. Валерий был не специалист в коньяках, однако со вкусом у него было все в порядке. Антоновка тоже была выше всяких похвал, и закусили они ей с удовольствием.

— Я понимаю, Валерий Александрович, на какой риск вы идете. Полет в космос, и тот много безопасней, но о космонавтах все знают и их уважают. Вам же придется все держать в тайне, поэтому никакого адекватного морального вознаграждения мы вам дать не можем. Знаю, вы в курсе моей роли в этом проекте, поэтому скажу прямо, без намеков — когда вернетесь, постараюсь сделать все, чтобы вашу главную роль в этом эксперименте оценили на государственном уровне.

Валерий пожал плечами.

— Я без претензий, договора мне вполне достаточно, и если честно, не люблю, когда в подобные дела вмешивается политика.

— Куда теперь без этого — возразил Годунов — мы часть мира, хотим мы или нет, но мы живем с людьми этого мира, а они с нами и влияем друг на друга. Страны тоже как люди. Живут, болеют, общаются с другими странами, пытаются чего‑то от них добиться, выиграть, выгадать и мы не последняя страна в этой игре. Правительства же представляют объединенную волю своих народов, и ведут эту игру от их имени. Поверьте, Валерий Александрович, на планете людей, отношения между людьми самая главная вещь, а это и есть политика. Хотя, насчет самой главной вещи, есть и другие мнения. Евгений Андреевич, например, считает, что абсолютное знание важнее, а все остальное возня муравьев в муравейнике — он улыбнулся Лютаеву.

Тот рассмеялся.

— Что вы вообще думаете о ситуации в мире? — он снова обратился к Валерию.

Международная политика, была единственным видом политики, который Буховцева интересовал.

— Думаю, что не все так плохо, как некоторые говорят — у нас много союзников, настоящих союзников, тех которые строят вместе с нами мир, чтобы в этом мире жить, а не тех, кто готов встать на любую сторону за деньги. Американцы хотят поссорить нас с китайцами, но я не думаю, что из этого что — то выйдет. А кроме этого, нам нечего бояться.

Годунов выслушал его, кивнул головой.

— Верно. Из этого мало чего выйдет. Сегодня иметь врага на своих границах самое худшее, что может быть. Пятнадцать лет назад они хотели создать проблемы у нас на границе и чтобы поставить их на место мы залезли в латинскую Америку. Они вначале не обращали на это внимания, однако когда мы с китайцами добрались до Мексики, было уже поздно. И сейчас мы имеем то, что имеем. Штатов нет ни в Латинской Америке, ни у нас. Они обижены, но это их проблемы. Американцы ведут себя с другими так, что на планете мало желающих утирать им сопли. С Китаем же у нас больших разногласий нет. Мы не против экспансии китайцев на юг, там, где живут люди их расы и где их влияние естественно, и это их вполне устраивает. Устраивает и нас. В этом случае мы делим американское наследство. А насчет дружбы с Америкой — Годунов рассмеялся — китайцы прекрасно знают, что американцы заводят друзей только для того, чтобы потом их иметь. Нет, с китайцами у нас проблем быть не должно. Единственное, где мы можем с ними пересечься — это Африка, но пока, слава Богу, обходится.

Он посмотрел на Валерия и рассмеялся.

— А он неплохо разбирается в политике — сказал он Лютаеву.

— Валерий Александрович во многом разбирается — подтвердил тот — но самое главное он видит вещи такими, какие они есть на самом деле, и видит это сразу.

— Очень ценное качество — Годунов стал серьезен — когда все закончится, мы с вами еще побеседуем, и если вам будет скучно бездельничать до пенсии, я могу предложить интересную работу.

Он снова разлил коньяк

— Ну, еще по одной.