— Наконец‑то вы стали похожи на римских воинов. Скоро вы получите вооружение и будете похожи еще больше, но началам римского военного искусства мы будем вас учить уже сейчас. Главное — это подчинение старшим и братские отношения с равными. За нарушение правила — наказание. Сила войска в слаженном действии ваших братьев по мечу, и этому мы вас научим. Вы должны владеть оружием так же естественно, как и дышать. Этим мы займемся после обеда. Вам выдадут учебные гладии и скута и мы начнем тренировки. Если кому — то служба римского воина покажется тяжелой, он может в любое время покинуть легион, для всех оставшихся правила обязательны. Первое как я уже сказал — повиновение. Второе — братское отношение к равным. Драки, кражи и просто ссоры запрещены. Список наказаний до вас доведут центурионы. По всем вопросам обращаться к центурионам. Сейчас будет обед. Первую неделю еду для вас будут готовить на всех, далее, когда научитесь готовить сами, будете питаться по контуберниям — Нолин замолчал. Стоял и внимательно смотрел на своих подчиненных. Никто не смеялся.

К обеду все сидели под портиком, у казармы. Места на лежаках были уже распределены, все ждали обеда и болтали о пустяках. В основном рассказывали всякую чушь, так, за знакомство. Центурионы обошли подчиненных и выдали деревянные стаканы, деревянные миски, весьма прилично сделанные, и ложки, если так можно было бы назвать без особой хитрости выстроганные дощечки с ручкой и плоской лопаткой на конце. Появление этого столового прибора вызвало волну шуток. Их называли «лопатой», или «ковырялкой». Итальянец Паоло он же Марк Павел, тоже оказавшийся в их контубернии, пытался разобраться над чем смеются русские и один из легионеров, Сергей Хвостов — Марк Клит в новом варианте, объяснял ему на хорошем итальянском. Только сейчас Валерий понял, что ни в распределении, ни в чем другом здесь не было ничего случайного. Знания магов и организаторские способности коллег Полетаева виделись во всем.

Вскоре им принесли обед в котле. Буховцеву хотелось расхохотаться, когда он увидел кривые лица братьев по оружию. Принесенная еда имела знакомый запах, а именно запах разваренного зерна, а если быть еще точнее, запах поросячего варева, которое готовил дед для своих хрюшек в деревне. Порции были гигантские, и разваренная, молотая пшеница с чесноком, зеленью и какими‑то специями была не так уж и плоха. По крайней мере, для Буховцева. В легионах их учили питаться дрянью гораздо хуже. Однако другим пришлось тяжелее. Паоло нехотя ковырялся в миске и почти ничего не съев, выбросил ее содержимое в отхожую яму за казармой. Другие съели не намного больше, хорошо еще, что для питья была просто вода. Еще где‑то около часа они прохлаждались под портиком, глядя на залитый солнечным светом, тренировочный плац, потом центурионы позвали их к одному из строений лагеря. Там оказались тяжеленные, плетеные из толстых прутьев щиты, и здоровые дубины — мечи. Начиналась обещанная Нолиным тренировка.

— Шаг вперед, полшага, удар снизу краем щита, выход вперед, коли мечом! — кричал центурион Гай Пиний

Они шагали вперед держа на опущенной вниз руке тяжеленный щит, прикрываясь им, коротким движением били нижним краем щита, видимо, предполагалось по ногам, а потом с шагом вперед кололи. Делали они это уже в сотый раз. Солнце палило и с Буховцева сошло уже, наверное, сто потов. Руки онемели, как левая, в которой он держал щит, так и правая в которой был меч. Казавшиеся, в начале, тяжелыми, теперь они были неподъемными.

— На исходную позицию.

Они возвращались на исходную позицию с каждым разом медленней, и если Буховцев шел, держа щит в руках, то многие просто волочили его по земле. За три с небольшим часа занятий это было уже четвертое упражнение, которое они делали, и силы были на исходе. «Скучно не будет» — говорил Нолин. Да, не скучно — это верно. Убегут ли они? Пожалуй, он завтра побежит первый. Если доживет — такие мысли были в голове Валерия, когда он шел на определенную ему позицию. Паоло едва держался на ногах и бросил бы все, если не его новые русские знакомые. Туника на нем промокла донизу, и держать ровно щит он уже не мог. Другие были по лучше, сказывалась какая–никакая подготовка, но тоже на пределе. Центурионы на этот раз без доспехов и шлемов сновали между рядами, витисами поправляя ошибающихся и следя за очередностью действий. Нолин, тоже в одной тунике прохаживался в стороне и иногда приказывал по–латыни.

Они встали на определенные им места. Нолин что‑то приказал, Валерий не расслышал, хотя на самом деле с удивлением здесь на плацу обнаружил, что простые приказы на латыни понимает неплохо. Центурионы подошли к строю и встали рядом.

— На сегодня занятия закончены. Вы хорошо потрудились, и я вижу в вас большой потенциал, но это только начало. Нужно будет еще много трудится, но ведь для этого вы здесь. Через неделю будет легче — переводил Гай Пиний.

Все с облегчением вздохнули. Пиний махнул витисом в сторону склада — казармы, и они побрели сдавать учебные щиты и мечи. Валерий успокоился, лишь в голове еще немного гудело от напряжения. Как после бани ей богу. И ощущения такие же. Будто прокачал все мышцы и внутренние органы, и в теле осталась сладкая усталость. Давно он так физически не выматывался. Даже в легионах они не тренировались до предела, а здесь было именно так. Они сдали снаряжение и привычно расселись под навесом напротив клетушки их контуберния. Центурионы их больше не беспокоили, стояли рядом с Нолиным, что‑то обсуждали. Вечерело.

— О чем думаешь Корвус? — спросил парень с сединой в волосах, которого звали Приск, видимо как раз из‑за этой седины.

— Давно я так не потел, а может и никогда — признался Валерий — интересно, что будет дальше.

— А я, знаешь ли, сейчас с удовольствием съел бы ту парашу, которой нас в обед кормили. Ты то съел.

— Да съел — с удовлетворением сказал Буховцев, рассмеялся и похлопал себя по животу — и тебе советую — ешь, что дают. В Риме легионеры так питались, и для нас сойдет. По крайней мере, на два месяца.

— Не знаю, протяну ли. Мы в клубе средневековой Европой занимались. Вот это класс. Турнир организуешь, подерешься, а там пиво, вино, жареный порося — Приск мечтательно сглотнул слюну — а ты как сюда попал?

Свою версию Валерий обсудил с Нолиным до этого, придумывать практически ничего не пришлось. Так сказать, первый опыт по внедрению.

— Из легионов год назад демобилизовался. В Шестом Нижегородском служил, сейчас в турфирме работаю. Так ничего, но скучновато. Вот один знакомый и предложил здесь отдохнуть.

— В Шестом Нижегородском? — переспросил Приск с интересом — и как там?

Дальше пошли уже порядком надоевшие расспросы о службе в легионах.

Ближе к вечеру центурионы увели несколько человек к навесу, где была импровизированная кухня, и вскоре над лагерем разнесся запах варева. Их ужин. На этот раз в нем явственно присутствовали мясные запахи. Все сидели и давились слюной. Даже плотно пообедавший Буховцев, после тренировки хотел есть. Разговоры постепенно переключились на еду, что только усиливало муки голода, и на повязанные вместо трусов тряпки, которые им выдали утром. Как их вязать никто не объяснил, и каждый сделал это на свой лад. Во время тренировок они развязывались и путались в ногах, что вызывало периодические взрывы хохота, которые хоть как‑то облегчали напряжение этого дня. Валерий и сам пару раз заходил за казарму и перематывал прообраз нижнего белья древнего мира. Ничего, у Нолина была такая же штука, и он проблем с ней не испытывал, а значит, и ему приспособиться по силам.