Глава 10

За окном ресторана дождь, чистый, как совесть младенца, встречался с городскими тротуарами и мостовыми и, смешавшись с грязью, заполнял сливные капаны.

Рисковый смотрел на фотографию баночки с обрезками крайней плоти.

— Десять маленьких шапочек с десяти гордых головок. Ты думаешь, это трофеи?

— От мужчин, которых он убил? Возможно, но маловероятно. Если на его счету столько убийств, он не станет запугивать очередную жертву такими вот подарками в черных коробках. Просто сделает свою работу.

— А если это трофеи, он бы так легко с ними не расстался.

— Да. Они стали бы главным украшением домашнего интерьера. Я думаю, он имеет доступ к трупам. Через похоронное бюро или морг.

— Посмертное обрезание. Рисковый вновь принялся за еду. — Необычно, конечно, но более чем вероятно. Потому что я не слышал о десяти нераскрытых убийствах, в которых подозревался бы какой-то безумный раввин.

— Думаю, он отрезал крайнюю плоть у трупов с единственной целью — послать Ченнингу Манхейму.

— И что он хотел этим сказать… что Чен-Ман — хрен моржовый?

— Сомневаюсь, что все так просто.

— Похоже, быть знаменитым не так уж и сладко. Четвертая коробка была больше остальных. Чтобы

запечатлеть ее содержимое, потребовались две фотографии.

На первой сфотографировали керамическую кошечку, пожалуй, даже котенка, цвета меда. Кошечка стояла на задних лапах, в передних держала по пирожному. На грудке и животе красные буквы складывались в два слова: «Пирожная киска».

— Банка из-под пирожных, — прокомментировал Этан.

— Я такой хороший детектив, что догадался и сам.

— Ее заполняли фишки для «Скрэббл»[13].

На втором фото высилась горка фишек. Шесть из них Этан выложил рядком, образовав два слова: OWE[27] и WOE[28].