Шелли открыла свой блокнот и записала эту информацию.

- Что означает эта апофения?

- Человек, страдающий этим расстройством, одержим схемами и шаблонами. Когда он находится под влиянием своего приступа, ему кажется, что с ним разговаривают схемы, или что эти шаблоны – знаки, оставленные некой высшей силой. Он видит одновременно несколько вещей и создаёт связь между ними, когда на самом деле никакой связи нет.

- Так, например… - Шелли покусывала кончик своей ручки и хмурилась, пытаясь понять слова своей коллеги. – Если бы я сказала вслух, что не знаю, что дальше делать в своей жизни, а сразу же после этого увидела рекламный щит с надписью «Добро пожаловать в Нэшвилл», я бы подумала, что Бог велит мне ехать в Нэшвилл. Это хороший пример. Только в случае с шизофрениками это может зайти гораздо дальше. Они фиксируются на знаках и шаблонах и становятся по-настоящему одержимыми ими. Они согласуют всю свою жизнь с этими шаблонами. Они могут стать на железнодорожную колею и ждать приближающегося поезда, если им указала на это их схема.

- Или убить кого-то, - сказала Шелли мягким и тихим голосом.

Зои сделала паузу, из вежливости выждав минуту, ведь именно так обычно ведут себя другие люди в подобных ситуациях, а затем кивнула.

- Всё это время мы считали, что он подчищает места преступлений, убирая свои следы, чтобы мы не вычислили его, думали, что это дело рук опытного и образованного убийцы, обладающего достаточным количеством знаний, чтобы помешать нам поймать его. Если я права, то вполне возможно, что это был просто удачный для него побочный эффект соблюдения необходимости сохранить целостность его схемы. Он стирает себя, ведь любые следы, оставленные на месте убийства, могут исказить картину. Это всё.

- Так ты знаешь, в чём именно заключается модель, согласно которой он действует?

- Знаю, - Зои подошла к карте, указывая на красные кнопки. – Смотри. Если проследить за ними, учитывая хронологический порядок совершения убийств, мы сможем ясно увидеть форму спирали. Идеальной спирали, на самом деле, воспроизведённой по шаблону спирали Фибоначчи.

 Шелли нахмурила лоб.

- Это… Подожди, дай я вспомню. Что-то, связанное с природой, какие-то соотношения в природе?

- Верно. Это ряд чисел, которые определяют соотношения между многими вещами в природе. Эту спираль можно увидеть на примере раковин улиток, в том, как лепестки растут на цветах, в погодных образованиях, таких как ураганы, например. Да, практически, везде. А апофеники могут рассмотреть её даже в листах марихуаны. Идеальное наваждение, потому что эту спираль действительно можно увидеть везде.

- Но это означает, что он должен продолжать убивать, чтобы завершить эту спираль.

Зои поставила три последние кнопки в точные места на карте, которые должны были завершить спираль.

- Ещё три раза. И одно из убийств произойдёт сегодня.

- А это их координаты, - Шелли грызла кончик ручки, а её глаза бегали взад-вперёд между Зои и картой, как будто она пыталась найти какое-то тайное скрытое сообщение о себе самой.

- Нам нужно разослать оповещения и собрать команду, чтобы отследить сегодняшнюю ориентировку.

- Подожди, - сказала Шелли, качая головой. – А ты… уверена в этом? Я имею в виду, ты переставила некоторые кнопки. И у нас нет ни одной реальной зацепки о личности убийцы, не говоря уже о том, есть ли у него какие-то психологические расстройства или нет. Мы собираемся мобилизовать половину штата сотрудников правоохранительных органов в одном месте, основываясь только на том факте, что преступник может выбирать места преступлений, соблюдая модель некой спирали? А что, если он просто ездит вокруг своего дома, выезжая каждый раз на новое место и таким образом всё больше сокращая расстояние, поскольку становится более дерзким?

Зои должна была признать, что в том, как её версию Шелли описала с иной стороны, был смысл. Это было не телевизионное шоу, в котором один слишком заносчивый, но при этом гениальный агент может использовать все ресурсы Бюро, просто чтобы проверить правильность своих догадок. Им нужны были доказательства, вещественные улики, или, в отсутствие таковых, по крайней мере, четкое ощущение своей правоты. А не только догадки.

Но это не было всего лишь догадками. Просто было трудно убедить кого-то в своей правоте, когда не можешь объяснить, как именно пришла к таким выводам.