— Вот и прекрасно! — В глазах принца блеснул красный отсвет, какой бывает в волчьих зрачках, когда зверю удается найти брешь в облоге.

— Но только нужно спешить, очень спешить. Иначе рутены перережут нам дорогу.

— Да, несомненно. Снимаемся с лагеря! — рявкнул Стефан. — Немедля! Поторопитесь! Ты поведешь нас.

— Конечно. А с ним что?

Принц с тоской поглядел в лицо наемника, больше напоминавшее окровавленное кукушкино яйцо. Пожалуй, в других условиях он бы, не задумываясь, велел прикончить этого самого Грина. Но руки-ноги у парня, похоже, были целы, что же касается лица, то не под венец же ему идти.

— Очухается — злее будет, — процедил он. — Кинь эту падаль Матильде и ее служанкам — они любят заботиться о сирых и убогих. А ты запомни, если завтра поутру не будешь на ногах, то ноги тебе больше не понадобятся.

— Я буду, мой государь, — простонал Гринрой. — Клянусь, завтра и конь не угонится за мной!

— Пустое! — отмахнулся Стефан Блуаский, теряя интерес к раненому. Давайте, давайте скорее пошевеливайтесь!

— А у нас говорят: «Поспешишь — людей насмешишь». Ну шо, джентльмены, готовим рот к широкому добродушному оскалу.

Фульк Анжуйский распахнул двери залы королевского дворца, приблизился к трону и, не доходя всего нескольких шагов, опустился на колено.

— Мой государь, он прибыл.

— Так что же мы медлим? — Людовик VI поглядел на смиренно ждущего у ступеней трона отца Сугерия. — Все уже готово?

— С самого утра, сын мой.

— Пусть он войдет. — Король Франции перевел глаза на анжуйца. — И пусть на всем пути следования стража салютует ему копьями.

— Мой государь. — Фульк Анжуйский склонил голову и, быстро поднявшись, с поклоном вышел.

— Этот день — особый день. Отметь его красным цветом в летописи своей.

— Так победоносно шествует воля Божья на земле, сын мой! — величаво кивая, произнес аббат Сен-Дени.

Приветственные крики и слитный перестук опускаемых на каменные плиты копий донеслись до Людовика еще со двора. Затем, предшествуя желанному гостю, волна людского восторга прокатилась по лестнице, по коридорам, и наконец он появился сам. Статный, широкоплечий, с отважным, хотя и не по-северному темным лицом викинга, одетый по-восточному пышно, будто и не христианский монарх, а некий заморский султан, король обеих Сицилий Роже д’Отвилль. Людовик встал и, опираясь на руку аббата Сугерия, спустился по ступеням, пройдя три шага навстречу долгожданному гостю.

— Я счастлив видеть тебя, мой дорогой родственник! — обратился к вошедшему король Франции. — Слава предшествует тебе, храбрый Роже Сицилийский! Она летит на крыльях, подобно ангелам небесным, опережая даже твое победоносное воинство!

— Я несказанно рад встрече, мой дорогой родственник! — склоняя голову, ответствовал пришедший.