13

Вильям К. Бревурт

Не имеет значения, умны вы или богаты, потому что без удачи вы — полное дерьмо.

Возьмите, к примеру, меня. Я был удачлив всю свою жизнь, начиная с того момента, как основал маленький бордель в Денвере. Ничего особенного, зато чисто. Четыре девочки (одна черная, остальные белые) и парень. Все здоровы. Сержант полиции, на чьей территории было мое заведение, оказался отличным мужиком. Настолько прямым, насколько может быть прямым полицейский.

Однажды поздним вечером Фил заходит ко мне, и я наливаю ему „чивас" — единственное, что он пил.

— Вилли, — говорит он, — я думаю, тебе лучше убраться из города.

Вот и все, что было сказано. Я запер лавочку и улетел первым же рейсом. Мои ребята тоже разбежались. Потом я прочитал, что как раз в тот день, когда я улетел из города, полиция провела рейд. Многих ребят, которых я знал, повязали, и некоторые из них надолго отправились на казенные харчи.

Теперь вы понимаете, что я подразумеваю под удачей?

Я приехал в Майами и начал осматриваться в поисках шустрых парней, для которых мог бы неплохо поработать. Но все они промышляли либо оружием, либо наркотиками. Не мой стиль. Поэтому я решил отыскать Бобби Герка, которого хорошо знал по тюрьме, где мы однажды сидели в одной камере.

Дела Бобби шли в гору. Он был букмекером. Большим букмекером. И если велась стоящая игра, будь то футбол или лошади, то местные букмекеры обращались именно к нему. Он мог влиять на исход состязаний. За проценты, естественно. Герк сидел, как паук в паутине, и ему все отлично удавалось. Но для меня в его организации не было места.

— Я тут кое-что слышал, Вилли, — сказал он. — Может, тебе это понравится. У меня есть клиент — его деверь занимается отделочными материалами. Полы и плитка. Все итальянское и дорогое. Так вот, у этого парня появился конкурент, который продает такую же плитку дешевле. Нашего друга это просто убивает. У них общий поставщик, который клянется, что продает им товар за одинаковую цену, но деверь не верит. Он хочет, чтобы кто-нибудь „подломил" офис его конкурента и выдрал все бумаги по этим сделкам. Таким образом, он выяснит, не надувают ли его. Ты понимаешь, о чем речь?

— Понимаю, Бобби. Я не громила, но можно найти другой способ. Сколько он предлагает?

— Обещает заплатить штуку, но, думаю, из него можно выдавить и две.

— Как его имя и где он живет?

Мне потребовалась почти неделя, чтобы уломать секретаршу конкурента. Это стоило последнего взноса за подержанный „кадиллак". Зато вскоре у меня на руках были все фотокопии необходимых документов по сделкам с итальянской плиткой. Я продал их клиенту и ушел с двойным наваром.

Удача.

Это был мой „пробный шар" в промышленном шпионаже. Само собой, шпионить — это шпионить, но никого не убили, а мне отвалился громадный куш. Я смог снять себе домишко, купить новый „инфинити" и то, о чем мечтал больше всего, — кучу отличных тряпок.

Если вы не ошалеете, то хочу признаться, что люблю переодеваться в женское платье. Я любил это большую часть своей жизни. И теперь приобрел себе женские туфли, шелковые колготки, кружевные чулки, нижнее белье, вечерние платья, свитера, юбки и даже ночную рубашку.

В мире полно ребят с таким же хобби, и мы периодически контактируем. Пересылаем друг другу собственные фотографии, на которых мы вовсю разряжены. В каждом городе существуют специальные клубы, там устраиваются вечера и показы мод с призами за лучший туалет.