Все снова обеспокоенно уставились на Олега.

– Я чего-то такого ожидал, – сказал он ровно. – Наш внештатный консультант вчера провела небольшое расследование по материалам СМИ. Все указывает на то, что Тамара только из новостей догадывалась, нашла она Жанну или нет. Она же не знала, кто из женщин связан со мной.

– Вечерний выпуск местного канала идет как раз в девять часов, – сообразил Витька. – До восьми Тамара и священник были в церкви. Потом дама отлучилась по своим нехорошим делам, новости узнала только дома. Кем тебе приходится Жанна, журналисты раскопали только на третий день после ее смерти.

– Так пострадала седьмая женщина, – огорченно закончил Глаз. – Тамара слишком поздно узнала, что нашла нужную жертву. Хотя… если честно, не уверен, что ее это вообще волновало.

– Возможно, это не имеет теперь особого значения, – добавила Надюха. – Но все же… Тамара тогда плохо запомнила внешность Жанны: темная одежда, длинные темные волосы, юбка и каблуки. Но все же была одна деталь – твоя невеста, Олег, не носила вязаных вещей. Главное, шарфов.

– Вообще, у нее была аллергия на шерсть, – вспомнил начальник отдела.

– Ну вот, – быстренько подхватила Мышка. – А Тамара вяжет… Она все повторяла, что они, те женщины, могли бы одеваться теплее. Надо беречь горло… Она по-детски обиделась на отсутствие у жертв вязаных шарфов.

– Платки! – поняла Валька. – Тамара им всем повязывала на головы шейные платки! Господи… Все же эта женщина не слишком здорова.

– Ее нельзя отнести к группе психопатов, – прокомментировала психолог. – Меня немного настораживает страсть Тамары к вязанию. В этом что-то есть… аномальное.

– Рукоделие в нормальном варианте крайне полезный навык, – усмехнулся Олег. – И даже прибыльный. Хенд-мейд в моде.

– Да, – спокойно отозвалась Светлана. – В нормальном варианте. Я пока могу только подозревать, что эта женщина… Это вроде замещения. Патологическая привязанность к какому-то виду деятельности, аккуратность, последовательность действий… Да еще и связано с мелкой моторикой. И это притом что у подозреваемой плохое зрение… Я бы заподозрила детскую травму. Возможно, насилие в семье. Вязание – больше чем хобби. Это почти способ выжить.

– Интересно. – Начальник отдела задумался. У него мелькнула какая-то идея, нечто важное, но пока неуловимое. – Я помню процесс над Игорем. Его адвокат тогда приводил данные из медицинской карты нашего Палача: ожоги от сигарет на груди, множественные застарелые переломы, особенно ребер, травмы головы… Он тогда тоже пытался оправдать жестокость киллера насилием в семье. А ведь они с Тамарой, похоже, воспитывались в одном доме.

– Извини. – Серый смотрел на начальника с детским любопытством. – Если так… Ну, с этим Палачом. Как удалось его закатать на пожизненное?

– Просто, – развел руками Олег. – У меня были доказательства, что иногда он убивал и не… с морем крови. Обычные заказы. Просто за кровавые забавы ему платили больше.

– Жесть! – поделилась впечатлениями Валька. – Так, значит, у Тамары тоже могло быть тяжелое детство. И она компенсировала это вязанием?

– А еще тяжелым физическим трудом, – добавила Надя. – Она любила работать и помогать. В обычных обстоятельствах Тамара производила впечатление милой доброй тетушки. Но главное, она очень привязана к своему племяннику. Она все время называет его «мой мальчик».

Идея Олега стала принимать понятные формы. Он почувствовал азарт.

– Тамара женщина простая, как ты, Надюха, говоришь, – задумчиво произнес он. – Мы уже знаем ее методы: просто пойти и убить. И ты подтвердила, для этой женщины проще было грохнуть меня. Палач находился под следствием. Уж не ее ли дорогой мальчик подал идею изощренной мести?

– Предполагаю, что тут ты можешь быть прав, – сказала Светлана. – Даже по первоначальному психологическому портрету, когда существовала версия серийного убийцы, были нестыковки: слишком прямолинейные методы, простые четкие убийства. Это не могла быть схема Тамары. Кроме племянника, никто не мог подсказать иное, и из-за этого возникает важный вопрос. Ты тогда предположил, что убийц двое: исполнитель и наблюдатель. Сейчас мы знаем, что это отчасти верно. И вот вопрос: насколько Дмитрий был заинтересован в убийствах.

– Мне важнее понять, – задумчиво уточнил Олег, – насколько его интересовали именно первые убийства. Очень важно! Пока мы можем логично предположить, что он был их режиссером. Оставим временно психологические вопросы чуть в стороне. Следующее преступление явно было важно для Дмитрия – смерть отца Федора. Витя, скажешь что-нибудь?