– А ты уверена, что она этого хочет? Что-то мне подсказывает, что так хочешь ты, а не она, – возразила хозяйка.

– Нет же, что вы! Она мне обещала!

– Оленька, в это трудно поверить. Алкоголизм – болезнь, зависимость; невозможно с десяток лет пить, уходить в запой, а потом все бросить за минуту. Не верь этим сказкам, такие люди обречены. Это ее печенка отказывается принимать алкоголь, а она – нет. И хоть ей кол на голове теши, как пила, так и будет! Мне очень жаль. Я вижу, ты переживаешь, хочешь ей помочь, но ничего тут не поделать. Имеет ли смысл бороться за того, кто этого не хочет? Ты, главное, сама не становись на этот путь…

Горькая правда прозвучала как пощечина. Ольга выбежала на улицу, на ходу застегивая куртку. Уже смеркалось, но ей необходимо было увидеть мать и убедиться, что все в порядке. Она неслась на всех парах, ее гнал страх увидеть худшее. Вот он, серый квартал… Ольга вбежала в подъезд и сморщилась от запаха дешевой жареной колбасы. «Кто же ест эту гадость?» – подумала она.

Открыла дверь и остолбенела. Прогорклый запах ударил прямо в нос!

– Мам! – вскричала она с порога. – Это что такое?! У тебя же диета!

– Дочь, – потупила мать глаза, – дай поесть нормальной пищи. Я ж не коза, чтоб жевать капустный лист.

Беззубый алкаш у окна зашелся противным гоготом.

– Ты что не понимаешь, ты больна! Тебе нельзя есть эту гадость! Твоя печенка откажет, и ты сдохнешь! – кричала Ольга, не помня себя от ярости.

– Все мы когда-нибудь сдохнем. Я, ты, Федя…

Беззубый алкаш доставал чекушку паленой водки; Ольгу затрясло.

– Да ты в своем уме?! Ты же обещала больше не пить! Ты же собиралась устроиться на работу! Я же хотела тебе помочь, поговорила о тебе с людьми! Ты бы вернулась к нормальной жизни! Стала бы нормальной!

Но мать посмотрела на нее так, будто Ольга говорила с ней на чужом языке, и ни слова из сказанного дочерью не понимала. Она лишь промычала что-то несуразное в ответ.

– Ты пропила не только печенку, но и мозг! Отупела, оскотинилась! Ты хуже, чем животное! – Ольга кричала так, что под конец охрипла.

Анна Семеновна была права: алкоголик – обреченный человек, возиться с ним бессмысленно. И Ольга это поняла, когда давилась объедками с детского стола, потому что ползарплаты, положенные ей на питание, спустила на лекарства, чтобы мать скорее пришла в себя и вернулась к привычной жизни, к пьянкам. Ее детская обида и боль вылились в ненависть; чувство это разъедало изнутри как кислота. И когда ей снова позвонили из больницы и сказали, что мать доставили в тяжелом состоянии, Ольга холодно ответила: «Мне-то какое дело?» – и бросила трубку. Мать? Нет у нее никакой матери! Есть женщина, которая ее родила и опустилась ниже некуда! Ей уже ничем не помочь, Ольге нужно думать о себе.

Медики не смогли сбагрить циррозницу дочери и стали названивать брату. Дядя Ольги, младший брат Тамары, был директором хлебокомбината, человеком небедным, но ни жизнью сестры-пропойцы, ни судьбой племяшек никогда особо не интересовался. Перспектива возиться с больной сестрой-алкоголичкой его не прельщала, но, чтобы не привлекать внимание к своей персоне, он все же забрал ее на квартиру, сунул таблетки и исчез.

Не прошло две недели, как Тамару привезли на «скорой» снова. Потом еще и еще… С каждым разом обострения давались ей все тяжелее, она валялась пластом, стонала от боли в правом боку, но продолжала заливать, как только становилось легче. И вызывала новые обострения. Серый квартал сменяла больничная палата, и Тамару уже знало все отделение. Медики неохотно выезжали на этот адрес, поскольку знали, что их усилия напрасны. Они считали, что алкоголичка будет пить, пока не помрет, на нее только растворы переводить; помощь нужно оказывать тем, кто в ней действительно нуждается.

Состояние Тамары ухудшалось, она сутками лежала на больничной койке и тупо смотрела в потолок. Эта страшная, иссушенная мумия с неестественной желтовато-серой кожей пугала своим видом больных и посетителей. Иногда она переводила пустой взгляд на встревоженных врачей, которые знали, что дни ее сочтены… Вот и настал тот час, когда печень отказалась бороться, и спасти Тамару могла лишь трансплантация. Врачи предприняли попытку связаться с родными.

«Да вы что! Откуда такая сумма? Нет!» – отрезал брат.

«У меня нет денег», – развела руками дочь.