Молодой березняк. Белые хрупкие деревца. Зелень трав. Узоры цветов. Темная кромка старого ельника, который этим днем не гляделся мрачным.

Овраг.

И ключ на дне его.

Высокие стены поросли грабом, и тонкие деревца кренились, перехлестывались этакой крышей, сквозь которую проникал солнечный свет, ложился на травы, на древние камни, поросшие темным клочковатым мхом.

На крышу землянки.

На женщину, сидевшую на пороге.

Она была красива броской яркой красотой, и простой наряд лишь подчеркивал ее.

– Домой блохастого не пущу. – Женщина поймала за шкирку огромного зверя черной масти с подпалинами, и тот заворчал. – И не пугай, все одно не боюсь… где ты шлялся всю ночь?

Она грозно нахмурила брови, но не выдержала, рассмеялась и, наклонившись, поцеловала зверя в мокрый нос.

– Пахнет псиной… и будь осторожен, ладно?

Зверь кивнул.

Он лег у ног ее, пристроив голову на колени, и женщина достала гребень. Она вычесывала жесткую черную шерсть, и зверь щурился, наслаждаясь…

– Сойки сказали, что опять охотники на болото полезли. Ты там не ходи… я понимаю, что ты сильнее… умнее… но все одно не ходи.

Зверь дернул ухом.

Ему была непривычна такая забота. И то, что женщина эта так и не начала бояться. Он всегда-то ждал, когда наступит этот момент, когда поймет она, с кем свела ее жизнь, а она все не понимала… принимала его равно что в зверином, что в человеческом обличье.

Удивительно.

– А еще ты хотел на ярмарку съездить… там спрашивать станут… скажи, что ты Ульгреда внук… это мой дед… у него внуков было две дюжины, а то и больше. Ни одной бабы не пропустил… он-то боярского рода еще, хотя земель у него – терем да две деревни. Деревни нищие, вот он и брал оброк постелью.

Она чесала осторожно и гладила, и прикосновения ее были приятны зверю, о чем женщина распрекрасно знала.

Она вообще как-то много о нем знала, хотя Лис и не рассказывал.

Нужды не было.