Дело принимает плохой оборот, и я сваливаю машину с высоты вниз, к лиману. Попробую покрутиться меж высоких берегов Тамара. Ширина залива хоть и позволяет довольно свободно маневрировать, но вот дальше он сужается и у нас появляется хоть какой-то шанс уйти от преследования в этой узости. Правда, и английские ястребы получили сейчас дополнительную возможность атаковать сверху, но и здесь не всё так просто, как кажется. Пулемёты-то сами по себе вниз по курсу стрелять не могут, конструкция не позволяет, только если нос самолёта вниз опустить. А это чревато. Вода-то вот она, рукой подать. Поэтому и им приходится внимательно следить за высотой. А ну как кто из них может увлечься погоней или атакой и прозевать вывод из снижения? А на этих скоростях лиман уже не кажется настолько широким, каким он казался сверху. Так что есть у нас все шансы выбраться из этой передряги, есть. Но не много. И Джеймс в задней кабине затих, как назло, и именно в этот момент перестал отстреливаться. Толку от его стрельбы, конечно, мало, но хотя бы отпугивал противника.
Оглянулся на очередном развороте, а у него какие-то проблемы с пулемётом. Но взгляд мой поймал — отмахнулся и что-то проорал о перекосившемся патроне. Л-ладно…
Что левая, что правая плоскость то тут, то там лохмотьями перкали топорщится, но самолёт летит и управляется нормально. И мы пока ещё целы. Значит, что? Поборемся ещё!
Русло лимана сужается, берега становятся круче, и противник позади вытягивается длинным хвостом. Иду над самой водой, змейкой, стараюсь увернуться от редких очередей. Пули лупят по реке, и вода впереди и по сторонам то и дело вскипает фонтанами. Ну и нам изредка прилетает. Но действительно изредка. Всё-таки опыта у меня хватает, да и умею я чуть больше, чем местные вояки. Им бы в настоящих боевых действиях поучаствовать, тогда может у них и появился бы хоть какой-то шанс на победу. А сейчас только и могут, что в хвосте держаться, повторять вслед за нами все мои манёвры, ибо банально не успевают за мной угнаться… Ну и что ещё им остаётся? Если только постараться подловить на разворотах и атаковать сверху. Но сверху уже почти никто и не атакует. Это раньше им нужно было нас перехватывать, а теперь всё — поезд ушёл. Ну, то есть, самолёт улетел. Наш.
И ушли бы, да вот ещё одна беда — бензин у нас на исходе. И, как только самолёт в очередной крутой крен завалил, так мотор и закашлял перебоями. Говорю же, заканчивается горючка, аккуратнее нужно с манёврами. Чуть уменьшаю крен. Вот так нормально будет. Каждый перебой, это словно на педаль тормоза в автомобиле тиснуть — аппарат словно лбом в стену упирается и вниз проседает. А под нами в десятке метров стылая вода и по сторонам крутые склоны вверх уходят, садиться здесь просто некуда. Поэтому пока мотор работает — плюю на всё и на всех и в этом же правом крене горкой выскакиваю наверх.
Обрывистый берег резко уходит вниз, сразу же ручку перекладываю влево, всеми силами стараюсь проделать это движение плавно, помягче как бы и одновременно отдаю от себя, горизонт послушно выравнивается и тут же падает набок. Нельзя нам сильно вверх уходить, зажмут сразу, подрежут! Шарю глазами по сторонам. Плоская терраса наверху совсем неширокая и почти сразу же плавно начинает повышаться. Летим пока с огибанием рельефа, почти параллельно склону и чуть наискосок в небольшом наборе высоты. Ручку ещё чуток на себя, и придерживаю машину на прямой правой педалью, чтобы влево вниз не съезжала… Взрыкивает в очередной раз перебоями стальное сердце, проседает вниз аппарат и чудом перепрыгивает прилепившиеся к склону дома. Всего лишь в нескольких метрах внизу от левой плоскости мелькает плоская крыша, вроде бы как дальше за ней пронеслись ещё несколько точно таких же, но приглядываться некогда — склон так и продолжает плавно подниматься вверх и мне приходится чётко следовать рельефу, мелкими плавными движениями увеличивать тангаж и продолжать набор. Да лишь бы бензин в это мгновение не закончился…
Нам везёт! Успеваю проскочить над гребнем, убрать крен, осмотреться и перейти в горизонтальный полёт. Мотор судорожно кашляет несколько раз, взрыкивает как бы напоследок, дёргает рывками машину вперёд и… Ровно тарахтит! Зар-раза! Больше ждать нельзя, опасно. И я отдаю ручку от себя — строю заход на первую же ближайшую поляну. Высота позволяет — летим над верхушками деревьев, скорость набрать не успели, так что всё будет в ажуре!
За спиной эхом ревут моторы, это из речного каньона выскакивают наши преследователи. Оглядываться некогда, но я и так прекрасно знаю, что они сейчас будут делать. Нас-то за этим холмом не видно, да и высота у нас падает. Опять же и деревьев вокруг хватает — и уже вот она, та самая поляна. Буду считать, что та самая, другой-то всё равно нет! Не из чего сейчас выбирать! Так что мы идём на посадку, а противник… А противник сейчас на автомате полезет вверх, ему осмотреться нужно. Он же уверен, что мы тоже в набор пошли. Пока сориентируется и сообразит, время-то и пройдёт. Пусть секунды, но и этого достаточно. Значит, успеем сесть.
И мы успеваем. Ударяемся колёсами о землю, козлим, подпрыгиваем на полметра и с сочным шлепком плюхаемся обратно. Жалобно взвизгивают от нагрузки пневматики колёс, подпрыгивает на пружинном костыле хвост, трясётся по-заячьи, а мы лязгаем зубами и катимся, катимся к кромке редкого, просвечивающего насквозь, леса. И не успеваем докатиться и спрятаться под его редкими кронами!
Со спины валом накатывается рёв авиационных моторов, грохот пулемётных очередей сверху заставляет непроизвольно вжаться в спинку кресла, втянуть голову в плечи. Но и Джеймс не теряется. Похоже, удалось ему устранить перекос, и голос нашего пулемёта перекрывает стрекотание своих небесных собратьев, сбивает в сторону вражью стаю.
Торможу почти перед самыми деревьями! Клюём резко носом и задираем хвост, сердце проваливается куда-то значительно ниже спины, винт словно газонокосилка бреет сухой низкорослый кустарник, и ноги сами отпускают тормоза. Земля уходит вниз и перед глазами мне на радость снова всплывает голубое небо. С облегчением! И практически сразу же под яростную забористую ругань Джеймса за моей спиной вновь раз-другой зажимаю импульсными короткими движениями педали. И тут же отпускаю правую, как только хвостовой костыль теряет сцепление с землёй. И мы на одном колесе с задранным кверху хвостом в одно мгновение разворачиваемся на сто восемьдесят градусов в только что образованном грязном облаке. Теперь уже давлю на оба тормоза. Самолёт замирает, падает вниз и подпрыгивает на костыле хвост, продолжает что-то яростное орать Джеймс. Отплёвываюсь от поднятой таким манёвром пыли и скошенной травы, протираю глаза и расстёгиваю ремни.
Время остановилось, замерли секунды. Вся посадка мгновение заняла.
Джеймс продолжает орать явно что-то недоброе в мою сторону на своём языке и одновременно отстреливаться короткими очередями от супостатов, а я разворачиваюсь, встаю ногами на сиденье кресла и переваливаюсь через борт к нему в кабину и одну за другой под весёлый залихватский ирландский мат вытаскиваю из-под его ног жестянки с топливом.
— А-а-а!! — орёт во весь голос Джеймс, азартно приникнув к прикладу пулемёта и скручиваясь корпусом то в одну, то в другую сторону вслед за мечущимися по кругу самолётами. — Давай, давай, налетай!
Орёт и ногами при этом переступает, освобождает мне тем самым жестянки. Похоже, даже не понимает, кто это и зачем под его ногами возится.
Как ни торопился, а законы физики и гидравлики не обманешь, и заправка своё положенное время потребовала в полной мере. Облился в бензине и сам, и самолёт забрызгал на пару с Джеймсом. Мотор-то никто не глушил, а, значит, и пропеллер вращается, как ни стараюсь своей широкой спиной да ладонью от набегающего воздушного потока процесс прикрывать, а всё одно бензин мелкой пылью выдувает. Хорошо ещё, что хоть что-то в бак попало.
Только когда из горловины топливо потекло, только тогда и отбросил в сторону полупустую жестянку. Закрутил крышку горловины и нырнул на сиденье. И сразу же толкнул вперёд рукоятку дроссельной заслонки. Взревел мотор и аппарат скакнул вперёд.
Пока разогнались, оторвались и в набор высоты перешли, по нам ещё парой очередей прошлось. Самолёт аж к земле прижало пулями. Показалось что всё, сейчас наш полёт и закончится. Мы-то в этот момент только-только от земли оторвались и через деревья начали перетягивать. Скорость мизерная, аппарат в воздухе на честном слове и на моей силе воли держится. А тут по нему сверху пулями словно дубиной приложили. Он и просел малость…
И Джеймс, зараза этакая, перестал отстреливаться, примолк там у себя. А мне и не оглянуться никак, всё внимание на взлёт…
Ору за спину, а ничего не слышно — над головой пара тупоносых одноместных «Сопвичей» в вираже стоят, очередями короткими к земле давят, не дают в набор уйти. Ну да не дают и ладно. Нам бы гребень перетянуть, да в лиман свалиться. Пока до воды долетим, скорость и наберём. А там ещё побарахтаемся…