А в голове уже крутились шестеренки, составляя планы побега. В конце концов на миссию спасения я не подписывалась! Хитростью заманили, а теперь думают, что я как безвольное животное пойду на добровольное заклание?! Ну, уж нет! Сегодня же сбегу из замка.

— Кстати, теперь вы не сможете покидать своих покоев, — маг обломал крылья моих мысли прямо на лету, — так сказать во избежание недоразумений, — криво ухмыльнулся он.

И я тут же поникла, а по яркой картинке побега побежали мелкие черные трещинки.

До конца дня я сидела в комнате и напряженно обдумывала ситуацию, но толкового плана так и не получилось, а все из-за охранников у двери, что стояли там теперь круглосуточно и не велись ни на какие провокации с моей стороны, хотя я и просила их периодически сходить то за водой, то за дополнительным обедом, то за лекарем. К вечеру пришел сам Николсон и принес мне, как он пояснил, сонную настойку.

— Я понимаю, что тебе сейчас не уснуть, — начал он и отдал мне пузырек, — Выпей ложку и ночь пройдет спокойно.

— Николсон, я знаю, все, что было между нами в Академии — всего лишь хорошо сыгранный спектакль, но неужели тебе абсолютно не жаль отправлять меня на верную смерть?

— Ты считаешь это был фарс? — и молодой человек неожиданно схватил мою руку, — Наталия, неужели ты думаешь, я играл?!

— А как еще это можно назвать? — горько усмехнулась в ответ, — Я слышала ваш разговор с профессором и знаю, что вы оба считали меня наивной дурой с самого начала.

Николсон покраснел.

— Так и было, — пробормотал он, — но затем я изменил свое мнение. Если бы ты только знала, как я не хотел, чтобы ты соглашалась на переход сюда, но и прямо отговорить от этого не имел права. Прежде всего я — князь, а уж потом человек, — вздохнул он, — так воспитали меня, и если было б возможно, я с радостью поменялся бы с тобой местами, но во мне, увы, нет никакой магической силы.

Я удивленно посмотрела на него: неужели все это правда и Николсон не так уж плох? Хотя мне от этого по-прежнему не легче.

— Прости меня за все, — пробормотал он на прощанье и ушел.

А я так и осталась сидеть в большом кресле, расстроенная и неимоверно злая на судьбу, которая подставила такую подножку. Мне ведь так хотелось возненавидеть, но теперь я не могла сделать и этого, потому что понимала его, а это, как известно, уже первый шаг к прощению. А еще в этот вечер я вспоминала свою короткую жизнь, вернее, самые яркие ее моменты, почему-то большинство из них было связанно с Аром. У меня до сих пор в голове не укладывалось, как он мог бросить меня и умчаться не смотря ни на обещания, ни на соглашения, и от этого предательства на душе становилось вдвойне горько.

Ночью я практически не спала, настойку Николсона выпить все-таки не решилась, и утром встала с тяжелой головой. «Да и какая разница, что там у меня сейчас болит, зато после ритуала уж точно ничего тревожить не будет», — подумала с отчаянием.

После легкого завтрака, к которому я едва притронулась, за мной пришли. Охрана, еще более многочисленная, чем та, что раньше караулила у двери, доставила меня в зал, с которого все когда-то и началось. «Как символично, — подумала я грустно, — круг замкнулся». Здесь меня уже ждали господин маг, Николсон, несколько служанок и, по всей видимости, леди Арабелла, разодетая в пух и прах мадам, увешанная драгоценностями и мехами. Она восторженно уставилась на меня, словно на любимое пирожное, и заворковала:

— Какая хорошенькая девица, а как от нее фонит чистейшей магической энергией! Хочу вас поздравить, сиятельный князь, вы сделали правильный выбор, когда притащили ее в наш мир, — и «премило» улыбнулась Николсону, показывая ровные мелкие зубки, как у рыбы-пираньи.

«Фу-у-у! Ну и особа!» — подумала я неприязненно.

Не знаю, то ли мое отношение к незнакомке было вызвано хамским поведением, то ли знанием того, что это именно из-за нее мне предначертана роль жертвы, но возненавидела я ее практически сразу.

— Подготовьте девушку к ритуалу! — заявила служанкам эта нахалка.

Меня тут же подхватили две крепкие тетки и поволокли в небольшую комнатку, примыкающую к залу. Потом я распрощалась со своей одеждой и на меня напялили какое-то белое широкое платье.