Затем… появился яркий пронизывающий свет, исходящий из одной точки, откуда также полилась размеренная торжественная речь резонансным басом:

— О, душа, внемли моим словам! Твоя прошлая жизнь окончена. Это печальное событие произошло во время телепортации, ты покинул тот мир мирно, без боли, страданий и сожалений! Но тебя ждет новый шанс на жизнь, ибо ты был избран для великой миссии!

— Нет-нет-нет! — тут же затараторил я панически, — Как так-то?!! Я ж просто телепортировался!! Эй!!! Верните назад!

— Невозможно! — прогрохотал свет, — Пути назад у тебя нет! Только вперед или в ничто! Выбирай!

— Я буду жаловаться! — ничего умнее этой фразы на ум не полезло, что было вполне логично.

Однако, сработало!

— Кому?! — недоуменно прогромыхал голос.

— Кому угодно! — заорал я аж трясясь от злобы, — Я многоразовый! Рано или поздно найду того, кому можно будет пожаловаться! Меня та подгорающая бабка убила?! Верните меня назад, я ей скалку засуну туда, куда не светит солнце!! Гадство! Я только вернул себе Саяку! Даже не успел ей ничего сделать!

В ответ на моё нытье раздался хохот. Начавшись тем же гулким басом из ослепляющего света, он постепенно менялся, вместе с угасанием ослеплявшего меня источника. Я недоуменно сощурился, пытаясь разглядеть, что скрывается за бьющими из одной точки лучами. Разглядел на свою голову.

Посреди черноты стоял надежный красный диван. Шикарный такой диванище, роскошный, могучий, глянешь и сразу понимаешь — вот он, твой братан, отсюда и до скончания веков! Прямо не диван, а вот братанище, духовно бывший с тобой еще в мамкином пузе, светлая мечта, место жительства и храм каждого разумного человека во вселенной! Могучие ножки, темно-бордовая ткань, облегающая даже на вид мягкие подушки… да на таком вечность можно провести! Вокруг дивана располагались десятки стопок книг, журналов и прочей литературы самого разнообразного толка.

На диване пузом вниз валялась мелкая девчонка с голубой кожей, навзрыд хохочущая в сложенные перед собой руки. Болтая ногами в воздухе, она счастливо хрюкала куда-то в диван, затем смотрела на меня, а потом вновь разражалась мелким дробным смехом. Голубоволосая, голубокожая, голубоглазая, с съехавшими набок очками, она была одета в нечто, крайне похожее на удобную теплую пижаму. С откинутым сейчас капюшончиком. Голубую, естественно.

У меня задергался глаз.

— Жаловаться он будет… — хихикала подлая мелочь, лупя ножкой по лежащей на диване подушке, — Бедняжка! Бабушка его убила! Ахахаха!

— Сейчас получишь по жопе, — сделал я устное предупреждение, выдвигаясь к дивану.

Осуществить угрозу у меня не вышло. Несмотря на то, что шагать я шагал, диван с ржущей на нем голубой устрицей не приближался ни в какую. Это фрустрировало, но электрики этого слова знать не должны, поэтому я побежал. Ржание усилилось. Остановился, подумал. Затем попробовал открыть инвентарь. Получилось.

Ага!

Хохот сменился обиженным взвизгом, когда я метко кинул на голову смешливой мелочи большой шмат печально-кабанячьего мяса.

— Ой! АААА!!! ФУ!!!! ЧТО ЭТО!??

— Пока скушай грустинку. А то веселая слишком, — хищно оскалился я, роясь в поисках чего-нибудь посущественнее. Достал нефритовый жезл, выпавший из одного чрезмерно сексуального гоблина, нахмурившись, оценивающим взглядом посмотрел на девчонку. Та, в этот момент опасливо косящаяся на меня, сбледнула с лица, выставляя ручки вперед.

— Всё-всё-всё! Пошутили и хватит! — затараторила она, — Хорошо пошутили, но совсем хватит! Кинешь это — я не прощу!