– Конечно, лучше послать под Арбузово генерала Казакова. Для отражения наступления бронетехники противника лучшего специалиста у нас нет, – обрадовался Мерецков.

– Во-вторых, необходимо задействовать авиацию. Конкретных целей, куда следует наносить удары, мы пока не знаем. Наши и немецкие войска перемешаны, и потому будет лучше, если наша авиация нанесет удары по южному берегу Мойки в районе Анненского. Наверняка наши летчики найдут там нужные для себя цели. В-третьих, нужно связаться с генералом Говоровым и попросить его оказать помощь нашим войскам в районе Арбузово артиллерией. Такая договоренность с ним имеется, тем более что новый штурм Пулково и Ижоры немцы едва ли предпримут в ближайшее время. Думаю, не будет возражений, если все это будет поручено генералу Малинину. Он уже имеет опыт общения с ленинградцами, и ему будет проще ввести их в дело, – высказал предложение Рокоссовский, и вновь его слова не встретили возражений со стороны комфронта.

– Ну а нам с вами, Кирилл Афанасьевич, нужно обсудить, чем мы сможем ответить на действия противника, и товарищ Стельмах нам в этом наверняка поможет… – генерал заговорщицки подмигнул начштаба фронта, и тот с готовностью вытянулся в ожидании указаний.

Все свои предложения генерал Рокоссовский излагал мягко и неторопливо, так, как будто в районе деревни Арбузово шли обычные учения или он проводил планирование операции в тиши учебного кабинета, когда не нужно принимать никаких спешных решений и было время спокойно порассуждать и обговорить тот или иной вариант боевых действий.

Спокойствие и рассудительность собеседника, с одной стороны, сильно нервировали Мерецкова, но с другой – вселяли в комфронта надежду, что все будет хорошо. Что оборона в районе Арбузово устоит, враг будет остановлен и кольцо блокады вокруг Ленинграда не будет восстановлено.

Это чувство происходило не только из правильных слов, сказанных Константином Рокоссовским. Им веяло от всего облика генерала, сквозило от статной осанки, движения рук и поворота головы, вселялось уверенной неторопливостью его поведения.

Генерал Рокоссовский имел право на такое поведение, ибо не понаслышке знал положение вещей. Едва только кольцо блокады было прорвано, как он отдал приказ об укреплении внешнего и внутреннего обвода линии окружения. С самых первых дней он готовил войска не только к продолжению наступления, но и к отражению ударов врага с двух сторон.

Много ли он мог сделать, испытывая нехватку времени, сил и средств? Все, что задумывалось и планировалось, конечно, не было реализовано. Однако то, что он успел сделать, позволило советской обороне с честью выдержать экзамен у самого грозного и безжалостного экзаменатора того времени – германского вермахта.

Успех всегда складывался из многочисленных компонентов. Готовя свое наступление, Эрих Манштейн сделал все как предписывали каноны и шаблоны германского военного искусства. Подтянув полевые и тяжелые орудия к месту наступления, немецкая артиллерия завалила снарядами позиции противника. Все наспех сооруженные проволочные заграждения русских были сметены огнем германской артиллерии. Прибывший на наблюдательный пункт генерал Манштейн видел это в стереотрубу собственными глазами.

– Передайте артиллеристам, что я доволен результатом их работы, – одобрительно произнес посланник фюрера, ничуть не кривя душой. Увиденная им картина действительно доставила удовольствие, равно как и вид наступающих на позиции врага ромбом танков.

За несколько часов до начала наступления он имел разговор с командирами танковых полков. Говоря с танкистами честно и открыто, он довел до их сознания, что они должны сделать и чего ждут от них Германия и фюрер.

– Мы готовились взять Петербург штурмом и отпраздновать победу торжественным парадом на его площадях, но обстоятельства заставили нас действовать иначе. Сейчас мы должны любой ценой восстановить кольцо блокады и не позволить русским провезти в осажденный город эшелоны с продовольствием, запас которого на сегодняшний день в Петербурге на исходе.

Из-за этого, согласно донесениям наших агентов, в городе ежедневно отмечаются многочисленные случаи людоедства! Если мы сможем восстановить блокаду, то до наступления зимы обескровленный город непременно падет. Если нет, то все наши усилия пойдут прахом, а гибель наших солдат и офицеров в битве за Петербург будет напрасной.

Слова генерала упали на благодатную почву, и, подавив отчаянное сопротивление отдельных участков советской обороны, танкисты устремились на Анненское. Их действия прикрывала немецкая авиация, которой отчаянно пытались противостоять несколько пар истребителей русских. Все было так, как было в прошлом году, когда солдаты вермахта уверенно отшагивали своими сапогами километр за километром русской земли. Так, но вместе с этим и не так.

Используя фактор внезапности и благодаря численному превосходству, немцы смогли взломать передний край советской обороны, с боями занять Анненское и продвинуться к Арбузово. Факт успеха был налицо, однако не везде этот успех был полным.

Огонь немецкой артиллерии, что бушевал на переднем крае советской обороны, не смог нанести сокрушительного урона её защитникам. На первых минутах обстрела командиры, не дожидаясь приказа сверху, отвели своих солдат на запасные позиции. Немецкая танковая «свинья» прорвала первую линию советской обороны, но споткнулась на второй и, встретив упорное и правильно организованное сопротивление, была вынуждена отступить.

Поднятые в небо «рамы» для обнаружения месторасположения противотанковых батарей из-за отличной их маскировки не смогли выполнить это задание. Весь их улов состоял из нескольких фанерных орудий, установленных в других местах для обмана немецких наблюдателей. Они и были вдребезги разнесены ударами истребителей и огнем артбатарей. Все горело и пылало, но ринувшиеся в новую атаку танкисты наступили на старые грабли и, отправившись по шерсть, вернулись стрижеными.

Когда же в воздух поднялись пикирующие бомбардировщики, им дорогу заступили советские истребители. Драка была жестокой и безжалостной. Никто не хотел отступать, отчего в небе образовалась причудливая карусель из «мессершмиттов», «юнкерсов», «яков» и «мигов», где одни гонялись друг за другом, отчаянно пытаясь уничтожить противника, а другие никак не могли сказать свое решающее слово в развернувшемся на земле сражении.

В нем немцы яростно атаковали, а советские солдаты оказывали им упорнейшее сопротивление, и их действия уже не были похожи на действия загнанных в угол и обреченных на смерть людей. Оказавшись лицом к лицу со смертью, они храбро сражались ради того, чтобы ценой своей жизни на время задержать продвижение неприятеля и тем самым дать другим шанс на продолжение борьбы с врагом.

Как бы ни были опытны и мастеровиты немецкие танкисты в отношении «русского медведя», как бы ни были высоки их чувства к своей родине, но они не смогли совершить «небольшую прогулку от Анненского до Арбузово», как предлагал им сделать генерал Манштейн. Не доходя до окраин поселка, их танки уперлись в русскую оборону и не смогли прорвать её.